Я отчетливо услышала свист летящей к Максу пули, и скользящим прыжком повалила волка в траву, попутно избежав второй выпущенной с уступа вампирской пещеры пули, нацеленной в меня.
– Чистое серебро, – по запаху определил Макс.
– Ща я им отвечу, а потом разделимся, – он поменял обличье на человеческое и углубился в колючие хвойники.
Я согласно кивнула и взяла один его пистолет. Другой он передал мне после выстрела. Пуля продырявила не защищенную каской нижнюю часть командира “спецотряда” и разбила его прибор ночного видения. Вампирский вожак в то же мгновение воспользовался правом первого укуса и впился в горло убитого. Его рыжеволосая подруга присоединилась к трапезе.
Макс помчался направо в зверином обличье, уводя за собой пулеметную очередь, едва не задевавшую его хвост. Я укрылась в лесу от второй волны автоматного огня, на сверхскорости описала широкий круг, огибая на безопасном расстоянии гору, и вышла к противоположному входу в пещеру.
На полпути к уступу меня встретил выскочивший из пещеры вампир в ошейнике, который не входил в дежурившую у спирали семерку. Он полз ко мне, шипя и скаля зубы в предвкушающей отменную закусь улыбке,. Ему доставляло удовольствие видеть, как я с огромным трудом удерживаюсь на осыпающемся пласте горной породы. Я подпустила его ближе и полоснула сперва по правой руке, а затем и по горлу над ошейником извлеченным из наручного чехольчика ножом со смоляной начинкой. Смертельно раненый вампир сорвался со скалы, визжа и подвывая.
Я услышала шаги. Всползая на утес подобно трехлапой ящерице, и не замедляя движений, я поменяла нож в правой руке на пистолет. До появления пары дюжих “спецназовцев” из вампирского жилища я успела встать на твердый пол пещеры и выхватить второй пистолет левой рукой.
Защелка совести в подсознании не позволила мне убить людей. Я подпрыгнула к потолку и на лету прострелила им руки, чтобы они выронили нацеленные на меня автоматы, а после временно отключила легкими ударами босых мысков в шеи. Пополнив запас вооружения, я побежала к “парадному входу” и наткнулась за поворотом на Никиту бесшумно прибежавшего на звук выстрелов.
– Как дела, слоненок? – злорадно ухмыльнувшись, парень демонстративно потер руки, подчеркивая свою безоружность.
С ним я не желала церемониться. На мой взгляд, после всего содеянного он заслуживал только смерти. Я выпустила в него автоматную очередь, но пули не достигли цели. Они увязли и расплавились в магическом силовом поле Воина Тьмы, покрывавшем его тело прозрачной “второй кожей”.
– Плоховато идут делишки, да, малыш? – Никита налетел на меня и, вывернув руки, прижал кожу щеки губами, – Так тебя называл Блошкин?
Часть взятого с собой оружия выпала из моих скованных болью рук, а часть снял с меня Никита.
– Может и нам с тобой попрыгать, Слоник? – он смял изнанку аппликации на моей груди.
– Отвали, мразь, – зашипела я, силясь высвободиться из его стальных объятий.
– Зря ты не согласилась на дружеский обмен, – Никита отпустил меня на секунду и ударил ногой под грудь. Я впечаталась в стену, проделав спиной внушительного размера вмятину.
В кисти левой руки что-то хрустнуло. Обломки камней посыпались на голову. Я пригнулась и попыталась ударить противника левой ногой в пах, но парень перехватил мою ногу и, дернув за нее, опрокинул меня на пол. Я выгнула ноющую спину и попыталась встать. Никита прыгнул мне на живот, потоптался по всему телу от ног до шеи, пока я не потеряла способность к сопротивлению, и потащил волоком в узкий тоннель.
– Виталий не хотел тебя убивать. Ему нравились твое упрямство и твой здоровый цинизм, – поведал Никита, затаскивая меня в сужающийся до роста циркового лилипута проход. – Ты все испортила сама, детка.
Я не смогла ему ответить. Не могла ни шевелиться, ни говорить. Остаток силы плавал под кожей едва ощутимыми магнитными волнами.
Никита подтащил меня к зияющей в конце тоннеля дыре и тяжелым футболистским пинком отправил в свободный полет навстречу черной бездне.
Я падала с невероятной высоты, ни о чем не думая. Сил не хватало даже на размышления о прожитых днях, на переживание заново эпизодов с правильными и неправильными поступками. О загробной жизни тоже не мечталось. Лишь одна проскользнула мистическая мысль: повезло, что с меня не сняли оберег Бажены.
Очнулась я от боли в левой руке. Открыла глаза и пошевелила затекшими пальцами: “Вроде, целы”. Присмотревшись к темноте, я поняла, что лежу в куче одежды, снятой с лесных существ: эльфийских туник, лешачьих накидок из листьев и коры, кентавровых попон. В левую ладонь впивались острые зубья медальона или амулета. Мирясь с возрастающей болью, я попыталась снять его распухшими пальцами, но предмет глубоко вонзился.
Я чувствовала, что не могу подняться, и все же попробовала продвинуться ползком хотя бы на несколько сантиметров для начала. Восстановление ослабленного организма протекало очень медленно. Я боялась не успеть на помощь ребятам, и старалась сконцентрировать на залечивании полученных повреждений жалкий остаток силы.
Там Тиша, Макс, Альбина. Их скоро убьют, если еще не убили. Я обязана вернуться на поле боя.
Попытка подтянуться на руках едва не закончилась вторичной потерей сознания. Я бессильно рухнула на грязное тряпье, прикрывая заплывающие серыми точками глаза. В ушах загудело, и вскоре я различила, что это вовсе не гул, а вычитка заклинаний на каком-то из балканских языков. Молдавском? Сербском?
Жесткий, но приятно бархатный, обволакивающий голос плыл надо мной. Под нависшим надо мной балдахином магической силы боль отступила, и пальцы свободно сжались. Я приподняла повернутую к источнику звуков голову и увидела недалеко от себя босые мужские ноги в рваных кожаных штанах, коричневых с зеленовато-серыми разводами грязи.
– Моя кровь – твоя кровь. Моя сила – твоя сила, – мне вдруг открылся смысл его слов.
Отжавшись на руках, я встала на колени.
Карие с оранжевой подсветкой глаза озаряли в темноте подземелья широкоскулое лицо мужчины вампира. Их мягкий свет струился по коже цвета топленого молока, искрился на длинной челке и падавших крупными волнами на плечи прядях черных, как грачиные перья, волос.
Валко Вышкович!
Я захлебнулась воздухом, точно вытащенная на берег русалка.
Весело живем! Ничего не скажешь. Мне суждено было встретиться с “клиентом” на двадцать пять лимонов евриков, только для того, чтобы он подкормился моей кровью. Разве это справедливо?! С тем, что его жизнь дороже моей, я не спорю. За меня и гроша ни одно государство не пообещает. Но я требую справедливости! Так нечестно! Я не хочу умирать. А быть съеденной заживо не хочу вдвойне.
Обнаженный до пояса Валко продолжал нашептывать заклинания на родном хорватском языке. Вампир смотрел под ноги, где, по его мнению, находился ад, и одновременно наблюдал из под широких бровей за мной, будто любопытствуя, не намереваюсь ли я спастись бегством. Он знал, что бежать некуда, если он сам не смог отсюда выбраться, я и подавно обречена найти здесь свою погибель. Впрочем, я уже ее нашла.
Его сила накатила на меня пульсирующей волной и подняла на ноги. Я частично потеряла контроль над своими действиями: стояла рядом, но не могла поднять руку и попытаться вырвать сердце из его груди, могла только смотреть на него, не шевелясь и едва дыша от страха. Но мысли по-прежнему принадлежали только мне. Я изучала своего врага, не понимая, зачем ему столь длительная прелюдия к трапезе. Валко хочет, чтобы жертва находилась в полной силе, когда он будет высасывать ее кровь? Или он сначала поиграет со мной.
Однако, не похоже было по его виду, чтобы вампир жаждал чего-либо кроме пищи. Валко был сильно истощен. Он безошибочно узнавался, но выглядел далеко не великолепно – не так, как на портрете из моего архива. Впалые щеки, поджарый живот и просвечивающие по бокам ребра свидетельствовали о продолжительном голодании. И его мускулы смотрелись не так внушительно, как на зарисовках средневековых охотников.