У моей бабушки была подруга, бабушка Катя. Её сын жил и работал где-то на Севере. И вот он привез для нас с братом «оленьи шапки». Я понимаю, что бабушка хотела, как лучше. Она заботилась о своих внучатах. Хотела, чтобы мы не мерзли зимой, а в таких теплых шапках этого никогда не могло случится. Но нам-то хотелось, чтобы было не только тепло, но и еще красиво! А эти шапки на наш взгляд были отвратительными. Больше всего бесило, что меховая шапка была остроконечной: эдакий меховой ирокез на голове. Мы с братом их просто ненавидели. Сколько раз мы упрашивали маму, чтобы она нам их не надевала! Кричали, требовали, плакали. Но никакие наши уговоры и ухищрения не помогали. Перед выходом на улицу нам надевали ненавистные шапки, завязывали под подбородком завязки, заматывали шарфом и отправляли на улицу. До сих пор дома хранится фотография, где мы позируем у подножия главной городской елки с бабушкой, а на голове – оленьи шапки. Каждый раз пересматривая фото, смеемся и припоминаем маме, как она заставляла их носить. Надо сказать, что мне в этом плане повезло меньше. Спустя какое-то время, у брата появилась красивая замшевая зимняя шапка с козырьком, а вот я продолжала носить эту дурацкую оленью. Потом уже мне сшили песцовую шапку с бумбонами из маминой старой. Моей радости не было тогда предела. А история оленьих шапок на этом не закончилась. Их отдали знакомым. И, наверное, теперь уже другие дети ненавидели эти шапки…
Про волосы, ножницы и любовь к экспериментам
Если рассматривать мои детские фотографии, то сразу становится ясно, что волосы и прическа всегда были для меня важны. Уже в ясельном возрасте на моих трёх волосенках красовались огромные банты. У меня было множество лент, которые вплетались в волосы: белые, зелёные, гофрированные и атласные. И состояние, когда «глаза вылезли на лоб» от туго натянутых косичек, я тоже, бывало, испытывала. Какое счастье, когда распускаешь косу, и волосы наконец-то могут отдохнуть! Но история эта произошла не в ясельном, а в более зрелом возрасте. Было мне тогда, наверное, лет шесть. Летом я гостила у бабушки. Вечером обязательно водные процедуры, после которых я облачалась в ночную рубашку, и расчёсывала волосы перед сном. У бабушки было замечательное старое трюмо: небольшая тумба, а на ней центральное зеркало с двумя створками. На трюмо лежали расчёски, крема, духи и одеколон. Но в тот вечер меня привлекли красивые и блестящие ножницы. Я не знаю, кто или что меня подзуживало, но в голове возник и не давал покоя вопрос: « А что, если я немного вот здесь отрежу? Совсем чуть-чуть…». На это раз сила воли меня подвела и я решила поддаться соблазну. Схватила ножницы и отстригла самую малость. Покрутившись у зеркала, пришла к выводу, что ничего не изменилось. Однако, внутренний голос не давал покоя. А что будет, если я ещё кое-что подправлю? С детства не равнодушна к экспериментам. Конечно, подправила, а потом еще и еще. Наконец-то внутренний голос был удовлетворен. Внимательно рассмотрев себя со всех сторон, пришла к выводу, что после моих манипуляций ничего не изменилось. С чувством полного удовлетворения пошла спать. Когда последствия моих экспериментов увидела бабушка, на ней не было лица. Она ругала меня, придумывала, как будет оправдываться перед мамой за то, что не доглядела. Бабушкины причитания полностью убедили меня в том, что я – плохой парикмахер, а моя новоиспечённая прическа станет поводом для наказания. Я так испугалась, что мама будет меня ругать, что перед ее приездом спряталась. Немного подумав, я выбрала стиральную машину. Была она высокая тяжёлая и круглая. Кстати, крышка от нее у нас до сих пор хранится на даче. Мы используем ее при засолке огурцов, накрываем ею большую кастрюлю и сверху кладём гнет.
Мое потайное место оказалось таким же неидеальным как и новоиспечённая прическа. Меня быстро нашли, открыв алюминиевую крышку машинки. Я не помню, сильно ли мне тогда попало, но отлично помню охи и вздохи парикмахера, к которому меня повели в Воронеже. Бедная женщина была в ужасе. Ей очень жалко было моих волос. Для того, чтобы придать мне человеческий вид, надо было подстричь их очень коротко, а на тот момент мои волосы были ниже плеч. Охала парикмахерша, ахала мама, одна я сохраняла полное спокойствие.
С тех пор мое отношение к волосам не сильно изменилось: отрастут! До 9-го класса у меня были длинные волосы. Затем – каре. Не забыть того чувства лёгкости, которое я испытала, лишившись привычной длины. В студенческие годы моя прическа с каждым походом в парикмахерскую становилась короче и короче. Я красила волосы в черный и махагон, была рыжей, и даже пережила блонд после многолетнего мелирования. Сейчас бы и рада отказаться от покраски, но рано поседевшая голова заставляет прибегать к подобным манипуляциям ежемесячно, а вот кардинальные изменения длины теперь редкость, просто лень заниматься укладкой, когда можно закрутить гульку или завязать хвост.