Итак, каждый день Гаспар собирал в лесу ягоды. Не прошло и трех дней, как ему почудилось, будто кто-то из чащи следит за ним. А ведь если взбредет в голову такая мысль, очень трудно потом от нее отделаться. Каждую минуту Гаспар оглядывался и прислушивался. Еще через пару дней, ближе к концу недели, он услышал в зарослях какой-то странный шорох. Сначала он решил, что это заяц, или лиса, или, может быть, косуля. Однако, судя по долетавшим до Гаспара звукам — шелесту листьев, хрусту сухих веток, — там не мог скрываться осторожный лесной зверь. В субботу ему послышался стук копыт. Он побежал к повороту дороги, но дорога, тянувшаяся под высокими деревьями, насколько хватало глаз, была пустынна.
В понедельник, когда Гаспар вышел на лесосеку, перед ним вдруг как из-под земли выросла лошадь — пегая лошадь; она стояла между двумя штабелями дров и с любопытством смотрела на него. Шкура лошади блестела на солнце; грива и хвост были густые, и их, очевидно, давно никто не расчесывал. Гаспар застыл как вкопанный. Лошадь тряхнула головой и умчалась.
— Ну, пока довольно земляники, — сказала в тот вечер тетка Гаспару. — Уже должны появиться первые лисички. Пойдешь завтра поищешь.
Гаспар обещал поискать, хотя вообще-то в середине июня трудно найти грибы в Арденнах. Но уж если мадемуазель Берлико что-то вбила себе в голову, перечить ей было бесполезно, и Гаспар это знал. Так что пришлось снова отправиться в лес. А вдруг ему опять встретится пегая лошадь? Мальчик хотел этого и боялся одновременно. Как ни уверял он себя, что самая обыкновенная лошадь убежала от хозяина и заблудилась, все равно ему казалось, будто она пришла из того диковинного мира, о котором и слышать не желала Габриэль Берлико и который так влек к себе Гаспара.
Лисичек Гаспар не нашел. Шаря без особой надежды там и сям под деревьями, он снова увидел пегую лошадь. Она трусила вдоль молодой поросли. Недолго думая, Гаспар пустился вдогонку. Лошади даже не понадобилось особенно ускорять бег — она быстро оказалась далеко впереди и исчезла в лесу. Но вскоре вновь откуда ни возьмись появилась за спиной Гаспара, весело заржала и ускакала, ловко петляя между стволами. Гаспар вернулся в этот вечер домой без единого гриба.
— Сейчас самое время для лисичек, — не унималась Габриэль. — Ты просто не умеешь находить грибные места. Лето в этом году жаркое, значит, ищи там, где сыро. Завтра пойдешь опять.
Гаспар подумал про себя, что по части чудачеств его тетка могла бы потягаться со многими. Однако спорить не стал и снова пошел в лес. Просто так, на всякий случай, он решил наведаться в то место, где дорога, что спускается от Ломенваля к далекой большой реке — Маасу, — делает два длинных изгиба, пересекая овраг посреди леса. К дороге в этом месте вплотную подступает крутой откос, поросший пышной зеленой травой. К своему удивлению, Гаспар обнаружил в лощинке гнездо лисичек; пока он собирал грибы, ему пришло в голову, что можно загнать лошадь сюда: у нее не будет выхода, если он прижмет ее к откосу, спускающемуся к дороге почти отвесно. Да, он поймает эту лошадь, и если не объявится хозяин и Габриэль Берлико не будет иметь ничего против, он, Гаспар, станет ее законным владельцем. Он сам понимал, что его план, скорее всего, из области несбыточного, однако на другой день захватил с собой недоуздок и, снова набрав против всяких ожиданий довольно много грибов, пустился на поиски.
Пегая лошадь все время кружила на одном пятачке. Многие ломенвальцы тоже видели ее, но она их нисколько не интересовала. “Из цыганского табора убежала”, — говорили они, не давая себе труда задуматься. Для Гаспара в этом было нечто другое, чего он сам не смог бы объяснить. Взмыленные бока лошади завораживали его странной красотой. В тот день не успел он пройти и двухсот шагов по просеке, как лошадь метнулась ему навстречу, но тут же круто повернула назад. Гаспар пошел по ее следам и после довольно долгой игры в прятки среди густой поросли с удивлением увидел в просвете между деревьями маленькую лужайку, обрывавшуюся откосом над самой дорогой. Лошадь стояла посреди лужайки и спокойно щипала траву.
Медленно, осторожно, стараясь не спугнуть ее, Гаспар шагнул вперед. Лошадь продолжала пастись, понемногу продвигаясь к откосу, и вскоре оказалась у самого склона, круто уходившего вниз, — до дороги был добрый десяток метров. Удача улыбалась Гаспару, тем более *ito лошадь стояла как раз между двумя колючими кустами. Чуть впере-ди справа рос можжевельник. Еще несколько шагов — и Гаспар мог дотронуться до лошади рукой. Все складывалось до того благоприятно, в полном соответствии с надеждами Гаспара, что несколько долгих минут он стоял, не смея шелохнуться. Наконец он набрался решимости и, обращаясь к лошади, ласково заговорил. Лошадь подняла голову и прислушалась. Бока ее мягко вздымались и опускались. Она, казалось, уже признавала себя побежденной и готова была вознаградить мальчика за терпение.