Никлас озабоченно хмурился:
— Ох, зря я обнадеживал Гаспара, не надо мне было помогать ему искать этот самый край Элен, — говорил он. — Но уж коли все так повернулось, попытайтесь еще раз, ребятишки. Боюсь только, что ничего у вас не выйдет.
В Шеми мальчики отправились на грузовичке Теодюля. Оставили машину в переулке и пошли дальше пешком. Павильоны киногородка — снаружи они выглядели довольно скромно — возвышались на холме сразу за поселком. К ним вела бетонная дорожка. Но мальчики по ней не пошли, а сделали крюк и вышли к городку с другой стороны, где глухие стены складов чередовались с маленькими домиками с круглыми окошками, напоминавшими соты. Промежутки между строениями были надежно защищены бетонной оградой, усеянной сверху осколками стекла. Там и сям над стенами высились мачты электропередач и какие-то декорации. С этой стороны киногородок выходил на крутой берег узкого глубокого оврага, сбегавшего среди лугов к лесу. Продвигаясь вдоль ограды, мальчики услышали мощный львиный рык. Очевидно, Эммануэль Резидор держал здесь небольшой зверинец для съемок какого-то фильма с экзотическим сюжетом. Наверняка были у него и пальмы — может быть, картонные, а может, и настоящие, выращенные в больших кадках и ожидающие своего часа где-нибудь в оранжерее.
— Через эти стены не перебраться, — вздохнул Теодюль. — Надо кому-то из нас попробовать пройти через главный вход.
Жером задрожал от страха, а Людовик не преминул по обыкновению накричать на брата. Но, прежде чем что-либо предпринять, друзья решили понаблюдать за входом, чтобы узнать, есть ли хоть какая-то возможность незаметно проникнуть в городок. Три дня они не спускали глаз с ворот: Жером и Гаспар с одной стороны от входа, Теодюль и Людовик — с другой, притаившись за посаженными вокруг красиво подстриженными кустами. Результаты наблюдения никак не обнадеживали.
Слева от ворот была маленькая гостиница — строение из бетонных плит, окруженное галереей, на которую выходили окна. Должно быть, там во время съемок жили актеры и все, кто работал над фильмами. Справа располагались административные здания. К воротам то и дело подъезжали машины — грузовики поставщиков, легковые автомобили; оттуда выходили люди самого разного обличья. В ворота никто не мог войти без разрешения привратника в синем мундире с золотыми пуговицами. Людовик, подкравшись ближе, увидел за воротами проходную, разделенную внушительного вида стойкой, за которой восседал чиновник, — он, очевидно, исполнял здесь роль цербера. Короче говоря, это была святая святых, которую тщательно ограждали от праздно любопытствующих. Каждый день около трех часов длинный зеленый автомобиль на бешеной скорости подкатывал к воротам и резко тормозил. Открывалась дверца, и выходила Элен в сопровождении Синипуза. Она изменилась: отработанное изящество походки и манер было явно рассчитано на публику. Но лицо и некоторая скованность в движениях говорили о том, что ей еще не по себе в новой роли. Взгляд казался отсутствующим.
Оценив обстановку, друзья решили действовать. Первым послали на разведку Жерома. Он должен был сказать привратнику, что ему надо поговорить с Синипузом, а когда его впустят — затеряться в лабиринте городка, постараться разыскать Элен и передать ей записку, в которой мальчики вкратце обрисовали истинное положение вещей. Они рассчитывали на то, что Жером с его вечно испуганным видом не вызовет у охраны никаких опасений. Но их план потерпел крах даже раньше, чем можно было ожидать. Привратник отвел Жерома к стойке, где чиновник буквально засыпал его вопросами, велел заполнить какой-то бланк и при этом держался так холодно и надменно, что мальчик не выдержал и удрал.
— Вы не можете себе представить, — рассказывал Жером. — Это такая система! Туда и муха не пролетит.
Людовик гордо объявил, что его брат просто сдрейфил и что завтра он это всем докажет. На следующий день он предстал перед привратником со всей самоуверенностью, на какую только был способен. Его и вправду пропустили, и мальчики уже радовались удаче, так как прошел час, а Людовика все не было. Но вот он появился — да не один: Синипуз собственной персоной тащил его за шиворот и тряс так, что не приходилось сомневаться в том, какой прием был ему оказан. На прощание Синипуз наградил Людовика пинком в зад.
— Ну и люди! С ними просто невозможно иметь дело, — признался друзьям Людовик. — Я им там такого наплел: как будто Синипуз наш лучший друг, он спас жизнь мне и моему брату, ну и всякое такое в том же роде. Они меня отвели в какую-то комнату, я там проторчал целый час, но смыться так и не удалось. А потом сами знаете, что было.