Она указала на кровать, и Минолин Фей отступила на шаг, отодвинула занавеску и села на край.
– Как ты хочешь, чтобы я тебя называла?
– Ивоннель? – ответила она, пытаясь сдержать гнев и сохранить спокойный голос. – Ив? Какое-то другое прозвище?.. Дочь?
Минолин Фей бросила на нее растерянный и жалобный взгляд, от которого ее сердце едва не разорвалось пополам.
– Мама, – сказала Ивоннель. – Могу я называть тебя мамой?
– Ты сидишь на троне рядом с Верховной Матерью Квентл как равная ей, – сказала Минолин Фей. – Ты можешь называть меня как угодно.
– Нет! – закричала Ивоннель, и, хлопнув в ладоши, она сделала глубокий вдох и более спокойно повторила:
– Нет.
Она сделала еще один глубокий вдох.
– Я пришла к тебе не с трона, не для того, чтобы представлять трон, не как кто-то более высокий по рангу, положению, власти или чему-то еще.
– Чего ты хочешь от меня? – взмолилась Минолин Фей.
– Правду, – ответила Ивоннель, даже не осознав, что отвечает. – Правду.
– Какую правду?
– Ты любила меня, мама?
Глаза Минолин Фей расширились.
– Когда я родилась и ты взяла меня на руки, ты любила меня?
Когда ее мать заколебалась, Ивоннель почувствовала, как у нее на глазах наворачиваются слезы.
– Я хотела этого, – сказала Минолин Фей. – И я любила, но потом... – Она сделала паузу, качая головой, пытаясь подобрать слова и, очевидно, справиться с эмоциями. – Я боялась тебя, того, что они с тобой сделали. Я боялась того, что они сделают со мной. Ты родилась, зная о мире больше, чем я! Что я могла сделать для тебя? Чему я могла тебя научить? И в Доме Бэнр, где ты была окружена величайшими силами Мензоберранзана, как я могла защитить тебя? Или себя?
Ивоннель подошла и встала перед сидящей женщиной, глядя на нее сверху вниз.
– Что я могу сделать для тебя? – снова спросила Минолин Фей, ее голос был едва слышен.
– Любить меня, – так же тихо сказала Ивоннель, и слеза скатилась по ее щеке.
Минолин Фей привстала, взяла Ивоннель за руки и потянула ее к кровати, чтобы усадить рядом с собой.
– Я это сделаю! – сказала она. – Я сделаю! Я хочу! Моя малышка.… Признаюсь, я была напугана. Ты была дочерью Громфа Бэнра, Архимага Мензоберранзана. Ты была живым воплощением Леди Ллос, так нам сказали на Фестивале Основания всего несколько лет назад, когда ты еще была в моем чреве.
– Ты была моей дочерью всего несколько месяцев, – снова заговорила Минолин Фей, качая головой. – Даже меньше, потому что в те давние времена Бэнры неоднократно отнимали тебя у меня, превращая меня в немногим более, чем кормилицу. И когда ты переросла меня физически с помощью магии, я признаться почувствовала облегчение. Но также... – Она сделала паузу и подняла руку, чтобы погладить мокрую щеку Ивоннель. – Но также, дитя мое, я была зла. Не на тебя, а на них. Я чувствовала, что меня лишили права быть матерью, иметь дочь.
– Ты хотя бы знаешь, что это значит? – спросила Ивоннель, не резко, не осуждающе.
– Думаю, да. Я люблю свою собственную мать, – сказала ей Минолин Фей. – И она любит меня. Не из-за силы, которую мое рождение принесло Дому Фей-Бранч, но просто за наши узы – узы, которые я слишком боялась создать с тобой.
– Почему?
– Потому что я знала, что ты не будешь моей достаточно долго, что я не смогу справиться с разбитым сердцем, когда тебя отнимут у меня либо другие, либо Ллос, либо твои собственные желания и тысячелетние воспоминания, живущие внутри тебя. Это... это было бы слишком больно.
– Я не видела такой любви, которую ты описываешь, – сказала Ивоннель. – Я вижу Квентл с Миринеил и не сомневаюсь, что она заботится о своей дочери, хотя, возможно, и не ради нее. В этом есть разница.
– Тсс, – сказала Минолин Фей. – Будь осторожна со своими наблюдениями здесь, в этом доме. Она Верховная мать Квентл...
– Она Квентл, моя тетя, моя ровесница, моя со-еретичка, – настаивала Ивоннель. – Я ее не боюсь. Я не боюсь никого здесь. Я не знаю, могут ли они отнять у меня что-то большее, чем я отнимаю у себя, боясь их.
Минолин Фей долго молча смотрела на нее, затем кивнула.
– Простишь меня?
– Не за что прощать, – ответила Ивоннель. – Когда я родилась у тебя, это был другой Мензоберранзан. Нам нужно, чтобы сейчас возник новый, и мы не можем вернуться к прошлому.
– Я не хочу к нему возвращаться.
– Тогда не называй меня жрицей. Не кланяйся мне. Не опускай свой взгляд.
Минолин Фей задумалась на мгновение, затем снова кивнула.
– Ты не можешь быть моей матерью, – сказала Ивоннель, и старшая женщина вздрогнула. – Не в этом смысле. Я родилась с этим даром – или, может быть, проклятием. Кто может знать? Но ты можешь быть моим другом, и я этого хочу. Я хочу, чтобы ты доверила мне свою жизнь. Я тебя не подведу. И я хочу, нет, мне нужно иметь возможность доверять таким же образом тебе.