В дарованных иллитидом воспоминаниях Ивоннель Вечной не нашлось подобных прецедентов, в которых ее внучка и тезка могла бы найти руководство. Издалека город казался тихим, но вблизи – в каждом доме, в каждом переулке, в каждой тени – он был на взводе. Очень немногие из могущественных семей собрались здесь. Хотя Ивоннель и многие другие имели представление о том, на какую сторону может перейти матрона Вадалма Тлаббар или Миз'ри Миззрим, никто из них не собирался ставить свое существование под удар потенциального палача, будь то Ллос или Дом Бэнр.
Ивоннель знала, что дома Фей-Бранч и До'Урден были на их стороне, хотя опасалась, что матрона Зирит Ксорларрин До'Урден может оказаться не таким надежным союзником, как предполагалось. С другой стороны, так всегда обстояло с дроу, не так ли?
И разве не это она пыталась изменить?
Дома Баррисон Дель'Армго, Ханцрин, Миззрим и Вандри, вероятно, находились при дворе матроны Жиндии, хотя Жиндия должна сильно опасаться измены Матери Мез'Баррис Армго, потому что, если этот непредсказуемый лидер могущественного дома, второго в городе после Бэнр, откажется от своей преданности в пользу Дома Бэнр, надежды и союзы Жиндии рухнут, и она окажется совсем одна.
Но и это было лишь предположением. Армии дроу поспешно вернулись в Мензоберранзан и забились в свои норы. События на поверхности – великое и открытое богохульство со стороны самого могущественного дома в городе по отношению к Ллос – вывели всех из равновесия, сбили с толку и напугали.
Все это, конечно же, было на руку Ллос. Ллос привела власть в хаос. Она использовала страх и неуверенность, чтобы потуже затянуть узел на своем народе.
Песня хора успокаивала Ивоннель, напоминая, что Дом Бэнр не сидит сложа руки, что оборона укрепляется, а новоиспеченная сила бывших драуков, Богохульства, уже почти полностью экипирована для войны.
Ивоннель и Квентл сорвали паутину на поверхности. Не было причин еще больше провоцировать зверя, которым была Ллос.
Не сейчас. Ещё нет.
Терпение.
Часть 1
Богохульство
Занимаясь самоанализом, я обнаружил, что меня часто волнует понятие восприятия. Будь то политика, религия или взаимоотношения различных культур и существ Фаэруна, всегда есть вопрос основных истин, но еще важнее вопрос восприятия этих истин и того, куда они приведут и куда должны привести. Мы - существа, руководствующиеся разумом, фактами и логикой, но мы также являемся существами, руководствующимися эмоциями.
Это бесспорно, но отделить эмоциональное от логического - непростая задача для большинства, в том числе и для меня.
Поэтому я думаю о таких моментах, которые бросают нам вызов. Насколько хуже цена битвы, если в ней погибает тот, кого вы любите? И насколько меньше боль, если все жертвы эмоционально далеки от вас?
Личная цена - не то же самое, что большая цена, ведь если в двух вышеописанных сценариях была убита дюжина, значит, была убита дюжина, и поэтому цену издалека следует считать одинаковой. Но мы знаем, что для разных людей это не одно и то же. Когда армия возвращается с залитых кровью полей, новости о битве будут восприняты гораздо более остро и пронзительно в деревне, где погибло много людей, чем в той, где их не было. И это будет ощущаться иначе в большом городе, где погибли солдаты, чем в тех маленьких деревнях.
Хотя, опять же, это зависит от того, какой город и какие люди. Если бы клан Боевого Молота вступил в войну и в победоносном походе погибла дюжина гномов, они бы радовались такому исходу. Да, они отдали бы честь павшим, но с торжественно поднятыми кружками в море ликования. Но если бы одним из павших был король Бренор или одна из королев Мифрил Халла, кружки были бы торжественно подняты в море мрачного одобрения.
Для меня это безумная правда, но это также и неоспоримая истина.
Смешение этих двух часто противоречащих друг другу реальностей - логической и эмоциональной - лежит глубже, чем простое восприятие окружающего мира. Я пришел к убеждению, что это в значительной степени определяет тип человека. Я неизбежно прихожу к убеждению, что уровень, до которого человек может сопереживать, глядя поверх личного на боль и потери более широкой ситуации, является мерилом его сердца и доброты.
Возможно, единственным.
Я встречал очень много людей, которые не считают что-то тревожным, или угрожающим, или ужасным, и никакие уговоры, объяснения или убедительные доказательства не заставят их отказаться от этой беспристрастной позиции - пока этот человек или кто-то очень близкий ему лично не пострадает от инцидента, нападающего или болезни.