Край моего ножа
Превращение в вампира и так плохо сказывается на характере, а если сверху заполировать пятьюдесятью годами заключения в клетке, получится вампир-псих. Если вампира-психа в клетке заодно морить голодом и пытать, из психа он быстро станет психопатом. Добавьте по вкусу тестирование на нем химических веществ, опыты с регенерацией, эксперименты над кровью, а потом посадите напротив его клетки девушку. Если все сделать правильно, вы получите знойного красавца с британским акцентом без чувства страха, тормозов и принципов. У него будет привычка к боли, аскетизм в питании, желание вас убить и абсолютно разрушенная психика. Он полюбит некоторые извращенные вещи - из тех, что вы с ним делали. И наверняка не забудет ту девушку, что вы сажали напротив. Поразмыслив, вы наверняка решите, что подобного маньяка не стоит выпускать на свободу. Боюсь, его не будет волновать ваше мнение, особенно если учесть, что оно содержится в тишине и покое вашей головы, валяющейся на расстоянии пары метров от туловища. Звать его будут Энзо.
***
Кончик тонкого ножа уперся в смуглую кожу. Энзо надавил на него ровно настолько, чтобы укол уже был болезненным, но крови еще не было. Провел по предплечью, оставляя белый след. Широко распахнутые глаза девушки не отрывались от узкой полоски стали. Дыхание ее участилось, сердце билось сильно и неровно. Рука ее напряглась, и вены выступили над поверхностью кожи. Нож словно споткнулся о них и впервые рассек кожу. Девушка ахнула. Энзо не в первый раз восхитился тем, как схожи сексуальное возбуждение и страх. Он не мог отличить сейчас, нравится Мэй путешествие лезвия по ее коже или нет. Такая неуверенность привлекала его - всегда можно представить себе, что случайная жертва наслаждается его играми с ножом. Или что опытная любовница страшится скрытой в клинке острой смерти. Кровь выступила ниткой алых бусин на неглубокой царапине. Свернувшийся внутри Энзо неутолимый голод поднял голову и принюхался. Аромат крови был слишком тонок, только его острое обоняние улавливало обещание будущего пира. Запах так и оставался едва различимым, не усиливался, и зверь в Энзо снова положил голову на лапы и уснул. Бодрствовало сейчас совсем другое желание. Желтоглазый ягуар смотрел из глаз вампира на смуглую девушку, растянутую на цепях в подземной пещере. Когда-то в ней прятались оборотни во время полнолуния, скучала в заточении Кэтрин, спасались от древнейших вампиров доппельгангеры, но сейчас про нее как будто все забыли, и Энзо не стеснялся использовать это место для своих нужд. Девушка обнажена, руки раскинуты в стороны и закованы в грубые наручники, достаточно прочные, чтобы удержать даже гибрида. Крутые бедра и тяжелая грудь, ворох густых кудряшек, миндалевидные глаза, сейчас так широко раскрытые, что девушка кажется героиней аниме, стройные мускулистые голени - все тело напряжено, натянуто, она даже стоит на цыпочках, потому что Энзо приковал ее чуть выше, чем нужно. Но ей нравится. Не может не нравиться - ведь он внушил ей это. Зверь похоти внутри него напряжен так же, как девушка - каждая мышца дрожит до боли, нервы натянуты и реагируют на каждый звук звоном. Но вот снаружи Энзо расслаблен. Даже слишком - ни намека на эрекцию. Ему нужно кое-что посильнее, чем обнаженная красотка. Даже если она... Энзо закрывает глаза и делает вдох. Мэгги мертва, давно мертва. А эта - все, что от нее осталось, дочь ее дочери, неважная замена. Но хоть что-то. Он ненавидит ее за то, что она не Мэгги, но и не может отпустить, потому что она - последняя его надежда стать собой. Освободиться наконец из клетки. Потушить огонь. При воспоминании об огне, Энзо вздрагивает. У него ушло много времени, чтобы снова перестать бояться огня и начать бояться того, чего действительно следовало в лабораториях общества Августина. Но и этот страх сменился привычкой к боли, к острым скальпелям, иглам, бесконечно льющейся крови. Вырвавшись из рук экспериментаторов, Энзо встретился со всем, с чем мечтал - с теми, кто пытал его, только на этот раз власть была у него. С Деймоном, бросившем его (не думать об огне!). Но не нашел ту, что позволяла ему держаться еще столько лет после (не думать!)... Но он нашел кое-что другое. Ее семью. Ее состарившуюся дочь, совсем не похожую на Мэгги. И ее внучку. Он смотрел на девушку, чья кожа была светлее, волосы короче, чьи губы улыбались иначе, но видел в ней совсем другую женщину. И эту, другую, он привел в свой подземный дворец. Туда, где уже кричали от страсти и боли другие. Но с ней должно было быть все иначе. Пока она не начала рассказывать, что ее зовут Мэй, у нее есть бойфренд, что мама будет по ней очень скучать, что он неплохой парень... Тогда он внушил ей то, что внушал всем - страсть, покорность, послушание. Она не Мэгги, но можно попробовать...