– Редж, скажем, твой парень крякнет всю шифровку. Что ты собираешься делать с тем, что ты там найдешь?
– Что-то происходит, – нетерпеливо, а еще тревожно. – Может, даже такое, что нужно прекратить.
– Которое, ты считаешь, серьезнее, чем просто мошенничество. И из-за чего же такой хипеж?
– Тут ты спец, Максин. Если б оно было классическим укрытием мошенников, вроде Больших Кайманов или как-то, это одно. Но тут Ближний Восток, и кто-то уж как-то чересчур старается хранить секреты, словно Мроз или кто-то у него в конторе не просто хомячит, а что-то финансирует, что-то большое и незримое…
– И… слив средств в Эмираты в масштабах Силача Смурфа не может происходить по какой-то совершенно невинной причине, потому что?..
– Потому что я все пытаюсь придумать такую невинную причину и не могу. А ты можешь?
– Я не занимаюсь международными интригами, не забыл? Ну, может, только нигерийские рассылки, но обычно я тут с жуликами-баристами и артистами разводильно-кидального жанра.
Они сидят там еще минутку, а неведомые формы жизни продолжают свою рекреационную деятельность у них в пище.
– В сумочке «кошака» еще носишь, я надеюсь.
– Ох, Редж. Носить, может, тебе как раз надо.
– Мне, может, надо поездку планировать, типа, очень, очень далеко. Эрик, что уж тут говорить, тем больше дергается, чем глубже влезает. Теперь настаивает, чтоб мы встречались с ним в ПодСетье, а не в подземке, а мне, если честно, как-то не хочется.
– Чего тут может не хотеться?
– Ты там когда-нибудь бывала?
– Не так давно. Вроде как милое надежное место для встреч.
– Раз тебе там так удобно, может, спустишься и сама там с Эриком поговоришь. Зато без посредников.
– Может, если только ты сам не против. – Думает ли она про хавалы, «хэшеварзов», даже личную безопасность Реджа, вообще-то нет, там лишь этот деко-деривативный челночный терминал Лукаса и Дастина, который то ли даст ей доступ к ПодБытию, то ли нет. Чем бы то ни оказалось. Она не вполне готова это признать, но уже крутит в голове первый набросок фантазии, в которой Эрик, шерпа ПодСетья, преданный и, может, даже симпатичный, помогает ей отыскать путь в путанице лабиринта. Нэнси-блядь-Дрю тут у нас. – Может, лучше сначала подойти к нему в реале. Лицом-к-лицу. Посмотрим, насколько мы сумеем друг другу доверять.
– Удачи. Думаешь, это я параноик? Нынче даже мимо этого парня пройди, у него чердак срывает.
– Я могу устроить случайную встречу. Вполне стандартный маневр. Можешь дать мне список, где он отвисает?
– Мылом что-нибудь пришлю. – И вскоре уже Редж, быстро оглядев улицу, пропал, свинтив бочком по направлению к центру, что за много миль отсель в весеннем мареве.
В числе наиболее полезных сенсоров у Максин – ее мочевой пузырь. Если вне пределов досягаемости информации, что ей нужна, она целыми днями могла ходить без всякого явного интереса к мочеиспусканию, но когда поблизости телефонные номера, коаны или биржевая инфа, способные принести ей прибыль, сигнализация надо-отлить надежно рулила ею к достаточному количеству важных стен общественных уборных, чтобы она выучилась обращать внимание.
На сей раз она в Районе Утюга, и тут сигнализация срабатывает. Против собственного здравомыслия она заходит в тускло освещенный интерьер «Стены звука», весь в жирном чаду и сигаретном дыму, некогда – горячую точку техно-пузыря, с тех пор впавшую в грязноложкость. Путь к комнатам отдыха обозначен не так отчетливо, как мог бы. Она понимает, что бродит между столиками с клиентурой, которая, похоже, вся либо несчастные парочки, либо одинокие мужчины, возможно – кандидаты на телефон доверия. Один из коих вообще-то, судя по всему, зовет сейчас ее по имени, с некоторой даже безотлагательностью. Ну, безотлагательность безотлагательности рознь. Она щурится в сумраке.
– Лукас? – Ага, и с признаками убожества в личном дезабилье даже при таком освещении. – Ты случаем не знаешь, где они тут держат туалет?
– Привет, Макси, послушай, пока ты там, не могла бы мне добрым делом помочь…
– Ты только что с кем-то порвал, – ибо такое место для этого выбираешь естественно, – и хочешь знать, как она там. Конечно. Как ее зовут?
– Кэссиди, но откуда ты…
– И где же?
За кухней, вниз по лестнице, за парочкой углов. Освещен не ярче, чем наверху, и кое-кто счел бы это продуманной деликатностью. Витает дух целенаправленно воскуряемого каннабиса. Максин сканирует короткий ряд кабинок. Из-под дверок кровь не течет, никаких неконтролируемых всхлипов, хорошо, хорошо…
– Ё, Кэссиди?
– Кто это? – изнутри одной кабинки. – Сука, ради которой он меня бросает, не иначе.