— Добрый вечер еще раз. Куда будем ехать?
Ни малейшего акцента.
— К Северным Воротам, — откликнулся Евгений Палыч. — Возможно, и обратно, если подождете.
— Как скажете. — Таксист закрыл окошко и повернул какую-то ручку на приборной доске. Загорелись зеленые цифры, счетчик начал отсчет. Я прислонился к перегородке. Рядом со счетчиком красовалась дощечка с фотографией нашего водителя и его краткими биографическими данными. Я фыркнул.
— Пятое авеню!
— Ты бывал в Нью-Йорке? — поинтересовался мой экскурсовод. Казалось, былая ирония вернулась к нему, но теперь в голосе слышалось напряжение. — Там весело. Я жил на Лексингтон пару месяцев.
Мы тронулись. Машина обогнула памятник Пушкину и помчалась по одной из улочек в город. Евгений Палыч позволил мне несколько минут исподлобья рассматривать пробегавший за окном пейзаж.
Это был малоэтажный город. По пути следования я не увидел ни одной современной высотки — они виднелись где-то вдалеке. Очень много зелени, скверы и парки, бережно сохраненные старинные особняки, небольшие магазины, дворец культуры, похожий на уменьшенную копию оперного театра, библиотеки, школы, детские сады. Попался даже большой стадион с трибунами в пару десятков рядов.
— Здесь играет местная футбольная команда, — комментировал Евгений Палыч. — Больших успехов во втором дивизионе она не добилась, но у местных и так счастья полные штаны. Трибуны на играх заполнены под завязку. В остальное время здесь бесплатно тренируются легкоатлеты, гимнасты и мальчишки-футболисты. В клубе «Вымпел», кстати, занимается сынок мэра. На общих основаниях, заметь, и никаких ему поблажек.
Машин нам встречалось немного, чего не скажешь о велосипедах. Кажется, велосипедисты сновали всюду — на аллеях, специальных дорожках, просто на тротуарах. Педали крутили все кому не лень — дети, взрослые, молодые женщины, старики, выглядевшие в точности как вдова фермера Хрунина. Почти на каждый квартал приходилось по одной велосипедной парковке, какую я видел возле булочной на привокзальной площади.
— Социализм, — буркнул я тихо.
— Вроде того. Дальше еще интересней.
Мы миновали еще одну площадь, прилегающую к какому-то, очевидно, административному, трехэтажному зданию, увенчанному российским триколором.
— Мэрия, — сказал провожатый. — По выходным с утра тут духовой оркестр играет.
Свободное пространство перед зданием занимали компании праздных горожан. Люди сидели на зеленых газонах, выгуливали собак, молодежь каталась на роликах и скейтах. Никаких заборов и оград.
— А где Лукич? — спросил я.
— В этом городе нет ни одного Лукича. Зато полно храмов разных конфессий.
И точно, через квартал на одной стороне улицы я увидел православный храм, не очень большой, но красивый. Еще через квартал на другой стороне шпилем в небо целился католический костел. А еще через пару минут где-то вдали в просвете между домами мелькнула мечеть.
Глаза мои, очевидно, стали похожи на мячики для пинг-понга, и Евгений Палыч счел нужным пояснить:
— Буддисты и кришнаиты в этом городе представлены в пределах статистической погрешности, в противном случае, боюсь, и им позволили бы построить избушку.
— А синагога?
— На южной окраине. Местные иудеи любят тишину. — Он постучал в стекло. Водитель открыл окошко. — Сделайте крюк через Северный Квартал.
На перекрестке, регулируемом мигающим желтым, мы повернули налево, но сначала пропустили автобус — средней вместимости, совершенно не известной мне марки, новехонький, сверкающий, окрашенный в яркие летние цвета.
— Городской транспорт, — вставил Евгений. — Трамваев и троллейбусов тут нет, но вполне хватает этих красавцев.
Мы помчались по следующей узкой улице, обрамленной пышными деревьями, за которыми раскинулись целые кварталы одноэтажных домов. Их отделяли друг от друга двухполосные асфальтированные дороги.
— Один из спальных районов, — рассказывал мой экскурсовод, равнодушно глядя в окно. — Сотни частных домов, отстроенных тремя строительными компаниями. Высокая конкуренция застройщиков, регуляторы не свирепствуют, поэтому дома хоть и недорогие, но прочные. Средняя цена за дом — около десяти тысяч рублей, ипотечные кредиты до пяти процентов годовых. Это жилье может позволить себе любая семья бюджетников, у которых, кстати, средняя зарплата от тысячи двухсот в месяц.
— Ага, а пенсии им Сорос платит. — Я все еще дулся.