Пилорат колебался и выглядел скорбно.
— На самом-то деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Землей...
Тревиз уставился на него.
— Мне кажется, что вы только что говорили, что Земли в списке нет?
— Земли как таковой нет. Есть планета Гея.
— При чем тут Гея?
— Гея означает «Земля».
— А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь иное? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
— Я не уверен, что вы мне поверите... Если исходить из моего анализа мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимонепонятные.
— Что?
— Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объяснения по все Галактике.
— В Галактике есть, конечно, диалекты, но отнюдь не взаимонепонятные. Но даже если некоторые из них трудно понять, то у нас есть стандартный Галактический.
— Конечно, но у нас есть постоянные межзвездные путешествия. А что, если какой-нибудь мир долгое время был в изоляции?
— Но ведь вы говорите о Земле. Об одной планете. Где же изоляция?
— Земля — прародина. Не забывайте. Вероятно, человечество там какое-то время было невероятно примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никакой технологии вообще.
— Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
— Может быть, об этом не стоит спорить, дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-то. Виноват...
Тревиз тут же рассмеялся.
— Янов, прошу прошения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был посвящен в них сразу. Примите это во внимание. Ну, я представляю себе примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
— Возможно, что даже не на двух, а на полудюжине, — застенчиво заметил Пилорат. — Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними могло не быть никакого сообщения Жители каждого такого массива должны были развить особый язык.
Тревиз спросил с осторожной серьезностью.
— И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно, спорили о «Вопросе происхождения», о том, кто первый из них вышел из животного состояния.
— Наверное, так, Голан. И это было вполне естественным поведением.
— И на одном из этих языков Земля называлась «Гея». А само слово «Земля» произошло из другого языка.
— Да, да.
— И в то время, как Стандартный Галактический произошел от того языка, на котором Земля называлась «Землей», народ Земли имеет некоторые основания называть свою планету «Геей» на другом языке.
— Точно! Вы очень быстро схватываете суть, Тревиз.
— Но мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в Галактические Сутки, период обращения вокруг солнца — точно один Галактический Год, а гигантский спутник оборачиваться точно за месяц.
— Да, должно быть именно так...
— Ну, и как же, соблюдены эти условия или нет?
— Не могу вам сказать. Таблицы не дают информации.
— Да? Ну, тогда, Янов, полетим на Гею, посчитаем ее периоды и поглазеем на ее спутник.
— Я бы очень хотел этого, Голан. — Пилорат засмеялся — Беда в том, что ее местонахождение точно не указано.
— Вы хотите сказать, что нашли название и больше ничего, и это и есть ваша великолепная идея?
— Вот как раз поэтому я и хотел побывать в Галактической библиотеке.
— Постойте, вы сказали, что таблица не дает точного местонахождения. Но вообще какую-то информацию она дает?
— Есть списки в Сейшел-Секторе. И там же исследовательские заметки.
— Ну, тогда, Янов, не горюйте. Полетим в Сейшел-Сектор и разыщем Землю!
ФЕРМЕР
Cтop Джиндибел бежал трусцой по сельской дороге по другую сторону Университета. Люди Второго Основания обычно не практиковали путешествия в фермерский мир Трантора. Случалось, конечно, но если уж они ездили, то недалеко и ненадолго.
Джиндибел представлял собой исключение, и в свое время сам удивлялся этому. Удивление вызвало исследование собственного мозга, что поощрялось, в особенности для Спикера. Их мозг был одновременно и оружием, и мишенью, и они держали защиту и нападение в хорошо отточенном состоянии.
Джиндибел решил, к своему собственному удовлетворению, что одна из причин его отличия от других была в его происхождении с планеты более холодной и обладающей большей массой, чем многие другие планеты. Когда мальчиком он был взят на Трантор (сетью, что была раскинута агентами Второго Основания по всей Галактике в поисках талантов), он очутился в поле меньшей гравитации и в восхитительно мягком климате. Вполне естественно, что ему было гораздо приятнее бывать на воздухе, чем многим другим.
В ранние годы на Транторе он сознательно развивал свой хилый мелкий костяк и боялся, что жизнь в мягком климате сделает его еще более слабым. Он предпринял серию упражнений для саморазвития, которые, хотя и не изменили его телосложения, но дали выносливость и хорошие дыхание. В эти упражнения входили долгие прогулки и пробежки, по поводу чего кое-кто из Совета Спикеров злословил, но Джиндибел не обращал внимания на их перешептывания.
Он действовал по-своему, несмотря на то, что был из первого поколения.
Все прочие в Совете Спикеров были из второго или третьего, их отцы и деды были членами Второго Основания, И все они были старше его. Стоило ли удивляться перешептываниям?
По заведенному давно обычаю, мозг всех ораторов был открыт (предположительно полностью, хотя редкий Спикер не оставлял какой-то личный утолок — разумеется, надолго это не удавалось), и Джиндибел знал, что они были завистливы. И они это знали. Точно так же Джиндибел знал, что его позиция была оборонительной, и в тоже время сверх скомпенсированной честолюбием. И они это знали.