Мне б других коней
Все на тройках летят.
Гривы с проседью. Чёсаны, мыты.
Бубенцов перезвон,
Лент игра, козлы да кучера.
А мои не хотят:
Опустив полинялые гривы,
Далеко позади
Волокут на телеге меня.
Застонал пристяжной,
На аллюр кое-как через слёзы.
Я хлыстом по бокам,
А в ответ только жалобный плач.
Но секу я коня,
Зубы скаля в бессмысленной злобе.
И не жаль мне коня…
Никогда не жалели меня.
Все вперёд унеслись.
По дороге осколками радость.
И доносится смех.
Там смеются над тем, кто отстал.
Не добраться до них.
На погоню совсем не осталось
Сил уже никаких,
Всё впустую давно растерял.
Ах, коней бы других!
Я бы тем не позволил смеяться.
И летел впереди,
Поднимая дорожную пыль.
Я бы не был так тих.
Я б кусался, лягался и дрался,
И не дал никому
Дорогих упряжных обойти.
Чем так не угодил?
От чего негодящая пара?
В общем, дрянь.
Не гнедые, не в яблоках. Не рысаки.
И лететь не хотят
Два безродных каурых, без жара.
И на впалых боках
Беспокойные ребра видны.
Наконец привезли…
В серой дымке веселая стража.
И короткое «АД» на воротах,
А дальше котлы.
Здесь все занято, брат,
Чуть левее тебе бы взять надо.
Повертай лошадёнок,
Пустуют у Бога сады.
Я давай повертать.
Только лошади, вдруг, ни в какую…
Кнут им спины в рубцы,
Так что брызнула черная кровь.
С белой пеной в губах,
Пропотевших и ржащих, ликуя
Осажу я коней
В обезлюдивших райских садах.
Осадив, закурю.
Засмотрюсь на пенаты святые.
Улыбнусь херувимам,
Согнусь перед Богом в поклон.
И негромко спрошу:
– Ваша ль прихоть, Владыче Земные,
Что внизу мы с клыками,
И веря обману живем?
В осеннем саду
У ограды просящий
Божьей милости ждёт.
Страждущий да обрящет,
Ищущий да найдет.
Поржавевшие травы,
Догорающий клён.
Тонкий месяц Лукавым
В сизый мрак погребён.
Тучи темные чаще
Высекают грозу.
Льют осинники вяще
Золотую слезу.
Не оплавит зеницы
Утихающий жар.
Пил отвар медуницы
И кипрея в угар.
А теперь не хмелею,
Воздух редок и чист.
Об ушедшем жалеет
Вдалеке гармонист.
В небе клёкот орлицы
Ворожит на судьбу:
Мир тебе под Божницей,
Упокоясь в гробу!
В позолоченной роще
Переклик звонарей.
Русь поет некрещеный
Губарев Алексей.
N…ой
Простите, что я вас не беспокою.
Что делать – вас, увы, обрёл другой.
Вы, верно, любите его. А я того не стою -
Непризнанный поэт ведь звук пустой.
Простите; есть за что просить прощенья.
Я преступил законы естества:
Вы жаждали игры и обольщенья,
А мне претит бестактность удальства.
Я Вас люблю той тихою любовью,
Которая присуща матерям,
Сидящим в час ночной у изголовья
И гладящим мальчонку по вихрам.
Незримому счастливое не тронуть,
Не разорвать чувств искренних союз.
Когда смеются двое, третий стонет
Не смея опорочить брачных уз.
И посему, взор обращая небу,
Молю: Не знайте о моей любви….
А что я был – сочтите, будто не был,
От лишних распрей душу оградив.
Нелепую любовь мою простите,
И что не к месту так преступно тих.
Но приведётся, всё-таки прочтите
Непризнанной руки неловкий стих.
Ах, зачем гнал коня
Ах, зачем я гнал коня?
Плетью в такт стегал, что хлопья пены с крупа.
Так, что с губ тягучая слюна…
И загнал коня. Как это глупо!
Конь, мой конь с просевшею спиной,
Загнанный нагайкой, непокорный.
Нет, не отпоить тебя водой,