И все же он решил зайти в подвалы и проверить, как там Вера. Мало ли. Вдруг — не зря. Ну и, кроме прочего, ему было интересно, как Камориль ее закрепил, и не отплатил ли он ей той же монетой, а, точнее, скотчем.
Подвалы некромантского дома все-таки казались Мйару самым неуютным местом на свете, и даже та камера, где их держала Вера, была как-то более… обжита, что ли. Ну, она хотя бы изначально предполагалась помещением, сделанным для людей… Здесь же все стены были выкрашены черным, здесь все вообще было черным, а что черным не было — было красным. А что не было красным, было темно-зеленым, и убийственное это сочетание нервировало. Очень.
Вера отыскалась в одной из больших клеток, стоящих на полу. Вампирша сидела, привалившись спиной к дальней стенке клети и смотрела на Мйара немигающим бездумным взором оглушенного зверя. В клетках, что покачивались на цепях над ее «обиталищем», Мйар узрел засохшие, как будто бы мумифицированные останки. Кому они принадлежали — он определить не мог, только смутно догадывался, что кто-то из этих покойников — сравнительно недавний «пациент» Камориль, — тот самый серийный насильник Виталий.
Костяные псы Камориль тоже были тут — они недвижно следили за Верой из темных углов помещения, похожие на обыкновенные чучела.
Мйар присел на корточки напротив клетки Веры.
— Есть хочешь? — спросил он.
Взгляд Веры стал чуть более осмысленным, но она смолчала.
— Нас ты, все-таки, кормила, — Мйар с сомнением огляделся по сторонам и снова обернулся к Вере. — А Камориль тебя кормит? Или ты долго можешь обходиться без крови? Или ты не только кровью питаешься?
Вера все так же, молча, смотрела на Мйара из своего угла, только, разве что, как будто бы вся подобралась и напряглась, не меняя при этом положения тела.
— Камориль сказал, что я мог бы как-то помочь вам с проклятием крови, — проговорил Мйар, глядя на свое запястье. Встал с корточек, оглянулся по сторонам. Подошел к столу, на котором нашлась красная металлическая миска. Глянул на Веру. Вампирша не шелохнулась. Мйар снова посмотрел на свое запястье. Вздохнул. Как будто бы странно улыбнулся, — и прокусил лучевую артерию у самого запястья левым нижним клыком. Чуток повел головой, удлиняя разрыв.
Кровь, пульсируя, заструилась в миску, но вскоре как будто бы иссякла — разрыв начал заживать почти сразу, и кровотечение прекратилось. Такую пустяковую рану странный Мйаров организм излечил практически мгновенно.
Мйар взял миску в руки. Кровь как кровь. Вроде бы. На вид — ничего особенного, вкус и запах тоже самые обыкновенные.
Вера уже не сидела на месте, — она держалась руками за передние прутья клетки и облизывала губы, но — молча. Она, почему-то, ничего не просила словами, только смотрела на руки Мйара (и на миску с кровью) алчно.
Мйар вложил тару в подрагивающие ладони вампирши, нечаянно коснувшись ее. Кожа была холодной. А миска была слишком широкой, чтобы пройти между прутьев, и потому Вера приникла к ее содержимому, плотно прижавшись щеками к металлическим штырям.
Крови там было явно недостаточно, чтобы утолить ее голод. Вера пила быстро и жадно. Миску на пол она поставила бережно, и Мйару в этом жесте почудилось даже что-то типа благодарности, которую вампирша не могла выразить никак иначе.
А потом Вера устремила на Мйара взгляд страшных своей болезненностью глаз, которые начали едва заметно поблескивать алым, и сказала буквально следующее:
— Я…знаю тебя. Я… уже пила твою кровь.
Мйар наклонил голову вбок, усаживаясь напротив Вериной клетки:
— Под городом?..
— Нет… Дальше. Там, где мы были, ты, я и Лунь. Дома. Мне… уже… давали эту кровь. И, наверное, со мной… сработало. У них получилось. Почему, почему… Именно по тебе — смерти нет.
Мйар замер. Слова Веры, — на первый взгляд, нескладные и странные, — были правдой. Да, он, она и Лунь, — уже знакомы, — каким-то непостижимым образом, а может быть, даже связаны, так, или иначе.
— Ты тоже… — Мйар говорил медленно, — выросла там?.. Где высокие сосны, и море серое, и белые металлические стены, стонущие на ветру?
— Я выросла в темноте, но вкус твоей крови мне не забыть никогда. И там была только луна, но ты был… ты горел. Ты пылал, и внутри меня сейчас горишь, как будто бы солнце добралось до моих потрохов. Но то была только лишь кровь из пальца. И я почувствовала, как бывает. А кровь, сама по себе, ничего не значит. Но ты уже сам обо всем догадался, мальчик. И мир вращается вокруг нас адреналиновым забытьем.