Я нахмурился.
— Но я ведь живой, — ответил я. — Хотя мне тоже, как бы, лет гораздо больше, чем положено.
— Но вы-то не умирали, так?
— Да вроде, нет, — согласился я. — Вообще, хорошо, что он написал. Мы теперь знаем, где он.
— Дядька Зубоскал, нам нужно туда поехать и убедиться, что все хорошо. Если эта Варамира — и правда его бабка, то она не станет желать ему зла. Если у нее дом на берегу моря, в котором «все хорошо», то она не будет против гостей. А если она будет против гостей…
— Значит, все отнюдь не хорошо, — кивнул я. — Так, что-то я совсем потерялся… где все? Может быть, в комнате Мари?
— Наверное, — Никс повела плечом.
— А что такое? А ты почему не там?
— Да мы ж с ней не знакомы, — Никс посмотрела на меня исподлобья. — Я стесняюсь.
— Ох ты ж, — хохотнул я, — нашла причину! Пойдем знакомиться. Если у Ромки все более-менее хорошо, судя по письму, то у Мари — нет. У нее кто-то бабку украл.
— Да уж, скучать вам не приходится, — сдержанно улыбнулась Никс. — Просто…
— Мм?..
— Она вся такая «леди»… А я рядом с красивыми девушками себя неуютно чувствую.
— Ох! Ты так говоришь, как будто бы…
— Да, я — лягушонок, — Никс забралась на кресло с ногами, и, внезапно, заплакала.
Я не успел даже опомниться. Плачущие женщины — это страшно. Внезапно плачущие женщины — это… в общем, это что-то, не поддающееся ничему! Ни описанию, ни уговорам… разве что…
Я сел на диван рядом с Никс и обнял ее за плечи:
— Ну-ну, не реви, никакой ты не лягушонок. Ну что ты вдруг, Никс?
— Ну он же ушел с этой своей бабкой, — сквозь слезы, проговорила Никола, — и меня оставил!
— Никола, он же мальчишка младше тебя, — я заглянул ей в глаза, — там, у него в голове, такое творится — у-у! Ты можешь мне поверить. Он, наверное, вообще о красоте-то и не думает. Так бывает, что людям до какого-то возраста — все равно. Да и вообще, это все фигня. Он же тебе сообщение прислал, так?
Никс неохотно согласилась:
— Так.
— Не мне. Не Камориль. Тебе. Понимаешь? А у него ведь был номер Камориль, наверняка!
— Ну он-то думал, что вы в плену, — и Никола снова заревела. Да уж, если плачущая девушка не лишена логики — с ней вдвойне сложнее!
— Слушай, а что ты ему ответила?
Я решил, что надо Николу от беды ее отвлечь, — это же, вроде как, самый верный способ развеять приступ жалости к себе, которая бурные рыдания и провоцирует.
Девочка, шмыгнув носом, буркнула:
— Сказала, что все хорошо и что мы у Камориль.
— Ну так… и ладно. Может, напиши еще, что мы к нему приедем?
— А вы думаете, можно что-то еще написать?.. — засомневалась Никс.
— А почему нет? — хмыкнул я. — Ты, конечно, можешь мне не верить, но я бы правда хотел повидаться лицом к лицу с этой Варамирой. Есть, конечно, такое прошлое, с которым лучше бы не встречаться, а есть такое, на которое поглядеть весьма любопытно. Ну, и мне хотелось бы у нее спросить, как так получилось, что официально ее разодрали росомахи в лесу, а фактически она жива-здорова и молода. Как я.
— Да я не о том, — Никс потупилась. — Я… Ну, я ему написала, что все хорошо, хотя с ним было бы лучше… веселее, понимаете?.. а он ничего не ответил. И вот, разве я могу написать два сообщения подряд…
И она уставилась на меня зелеными своими глазищами, и я впервые понял, что мы с этой девахой похожи. Не только цветом волос и глаз. Вот уж, правда, откровение — осознать, что ты сочувствуешь девчонке шестнадцати лет. Зато не так одиноко сразу становится, что уж там. Чувствуется некая связь с социумом. Своя, стало быть, нормальность… относительная.
— Как же я тебя понимаю, — честно ответил я. И добавил серьезно: — Пиши давай. Нечего тут. Слушай меня, я в этих делах собаку съел!
Никс хихикнула, покачала головой (мне показалось, что у нее на языке какая-то колкость вертится, но она ее не озвучивает) и принялась строчить что-то в свой телефонный аппарат.
Мы с Никс не стали подниматься наверх, в комнату Мари, как мне сначала придумалось, потому что я явственно различил шум со стороны кухни.
— Они там, наверное, все, — кивнул я. — Пойдем, кофейка дернем, сообщим общественности о Ромкиных вестях и наших планах касательно них. Надо еще, конечно, обмозговать, что делать с бедой, которая с Мари приключилась. А там, как все решим, заодно придумаем, когда съездить к Ромке и его любезной «бабушке».
— Как скажете, — хмуро ответствовала Никс.