Еще до того, как вызвать призрачное лезвие и направиться к Чуди, Камориль понял, что, даже если вдруг он ее убьет, — ну, мало ли какие чудеса случаются, — останется еще Зорея со своим фанатизмом. И как с ним быть, Камориль не знал. Ведь Зорея пробовал прорваться в мозг неспящего Камориль без его на то согласия — а это уже одно из тяжелейших преступлений для чтеца. И у Зореи нет оснований думать, что Камориль, вернувшись в гильдию, станет об этом молчать.
— Мне отпустят все грехи, — внезапно сказал Зорея Катх.
— Что, прости?.. — Камориль вернулся в реальность.
— Я говорю, что теперь, если я вернусь, и расскажу, как все было, наш верховный чтец отпустит мне все грехи.
— Вот как…
— Мертварь была предсказана задолго до войны, еще тогда, когда пророки были вхожи в нашу гильдию. Тот, кто убьет зверя — так или иначе — становится кем-то вроде избранного. Ему разрешено в убийстве Чуди использовать все, что угодно. Это сверхзадача. Даже… запрещенное Заповедью Неугомонного Сердца перестает быть наказуемым.
— А почему же сразу, вместо чернодырых, совет гильдий не послал на Мертварь двадцать-сорок чтецов? — не удержался Камориль.
— Так они еще тогда не знали, с чем имеют дело. И пророчества… Сам знаешь, какое к ним отношение у нынешней молодежи.
— Логично, — Камориль решил не спорить. — Так… стало быть, ты передумал меня убивать?
— Ты исполнил свой долг, — ответил Зорея.
— А как же твоя ненависть к некромантам?
— Ты более не некромант. Ты — мой меч, мое копье. Инструмент, которым был уничтожен Драконий Бог. Тебе тоже прощен твой грех.
— Отлично, — Камориль невесело улыбнулся. — Слушай, а давай так… Твое «копье» сломалось в процессе убивания Мертвари. Я, видишь ли, не жажду совсем всемирной славы, особенно такой. Наоборот, хочу, по правде говоря, лечь на дно, зализать раны, создать парочку распутных зомби-девочек и как-то… развеяться. Раз тебе это так важно — будь героем. А ты, в общем-то, уже стал героем.
Зорея поглядел на Камориль как-то иначе. Разумно, что ли. Вменяемо.
— И никому на свете я ничего не должен, — ответствовал он с достоинством.
— Ну вот… Вот, возьми это, — Камориль достал из кармана на поясе флягу с кровью Чуди, — тут э-э… немного потрохов Мертвари. Я еще там, у Сестрицына Зуба, собрал. Предоставишь своим как доказательство смерти твари и потенциальный музейный экспонат. Бери, и… дай мне взамен это ожерелье… бусины памяти, так?
— Зачем тебе?
— Когда этот бедняга окочурится, — а он окочурится, вон уже бледная, скуластая, с волосами до пят над ним витает, ты разве не видишь, нет? — я похороню их вместе с ним. Вот прям пойду и закопаю. Все же, он тоже является частью легенды об убийстве Мертвари. Мы должны оказать ему эту последнюю честь.
— Ну, что ж. Не вижу ничего в этом мерзкого, да и обмен справедлив. Держи, — Зорея протянул Камориль цепочку с бусинами и принял из рук некроманта флягу. — Я тебя не забуду, некромант. Когда Потерянный найдется и станет судить каждого по чистоте его души — тогда жди от него прощения, ведь ты помог очистить родную землю от мерзкого порождения порченных внешних миров.
— Да уж, — поджал губы Камориль, — я такой. Ну, я пойду, пожалуй. Ты же… не выстрелишь мне в спину, да? Может, ты вернешь мне и мой пистолет, заодно?
— Ты оскорбляешь меня своим неверием. Я мог тысячу раз изрешетить тебя пулями, пока ты там в грязной воде валялся без памяти, а я помогал пострадавшему…
— Хорошо-хорошо. Я все понял, — Камориль, неопределенно махнув рукой, развернулся и направился к Марику и «пострадавшему».
По пути он пару раз оглянулся, чтобы увидеть, как Зорея встает с камня, прячет флягу в карман камуфляжной куртки и, не оборачиваясь, отправляется прочь от мыса, на восток. Провожая Зорею взглядом, Камориль заметил, что небо светлеет. Зорея, выходит, уходил в рассвет.
Камориль понадеялся, что все так и станет: Зорея вернется к своим, будет прощен за все свои грехи, а о нем, Марике и таинственном ушастом «пострадавшем» забудет, и, может, примется исполнять какой еще святой долг.
С Камориль же долгов было достаточно.
Некромант подошел ближе к двум оставшимся на берегу очевидцам произошедшего. Марик заканчивал с раной на левой ноге абсолютно голого мужчины.
— Ну что? — спросил некромант.
— Он очень странный! — ответил мальчик. — Он почти уже здоровый! Это… ну очень быстро! А чтец ушел, да?
— И мы сейчас пойдем, — кивнул Камориль. — Только нам дольше идти придется: этот Зорея, будь он неладен, заберет, скорее всего, лодку.