Ехали молча. Водитель включил радио. Передавали ухудшение погоды через три дня, дожди и даже грозу.
Значит, хорошо, что к морю удалось выбраться сейчас. Да и такой козырный прогул ненавистной школы — это надо уметь.
Через двадцать минут машина остановилась на подъезде к городскому пляжу. На набережную ехать Камориль, очевидно, передумал.
— Ты что, купаться собрался? — вылезая из машины, недоверчиво спросил Мйар.
Камориль рассчитался с водителем и тоже вылез, не забыв по-настоящему огромный черный зонт.
— Ну да, — кивнул некромант, — а что?
— Да так.
Мйар пошел по песку в сторону моря. Берег здесь был пологий и широкий, метров тридцать, как минимум. В стороне виднелось кафе, база спасателей, по сезону пустая, и пирс.
Ромка тащил свернутую подстилку, доверенную ему некромантом.
Где-то на полпути к воде он догнал Мйара. Тот стоял и смотрел на море. Ветер дул в лицо, нагоняя волны, заставлял щурить глаза.
— Знаешь ты, о чем кричат чайки над головой… О чем тоскует черный океан… Огромной синею душой, водоворотами у скал, и окнами церквей затонувших стран… — напевно прозвучал голос Камориль. Он с силой воткнул зонт острым основанием в песок и раскрыл его. Это оказался обыкновенный пляжный зонтик, только выкрашенный в черный. Стиль, который Тар-Йер предать физически не мог.
Мйар сел на подстилку и снял кроссовки. Ромка тоже уселся рядом.
— Говорят, где-то здесь обитают русалки, — улыбнулся Камориль. — А это в моем ведомстве, утонувшие девы-то! Пойду, проверю.
— А можно, я с вами? — попросился Ромка. Камориль, расстегивая шелковую рубашку, скосил взгляд на Мйара:
— Это ты у него спроси. Ему виднее, что тебе можно, а что нельзя.
— Вода сейчас градусов десять, — сказал Мйар, — и вон там, в трех километрах от нас, на косе, два «моржа» лет сорока как раз вылезают на берег.
— Нормально, не помру! — Камориль уже снимал штаны. Штанины были узкие и никак не отпускали его худых ног. Наконец он с ними справился, явив свету черные плавки с узором из серебристых скелетиков. — Я пошел!
— Иди, иди, — Мйар не улыбался и пребывал в задумчивости, — овощная культура экваториальной местности…
— Я все слышал!!! — удаляющийся к морю некромант обернулся и помахал над головой обеими руками.
— Слушай, — обратился Ромка к Зубоскалу, — а зачем Камориль корсет? В море?
— А нафига козе баян? — вдруг рассмеялся Мйар.
— Дядька, я тебя не понимаю последнее время.
— И никогда не поймешь, — задрал нос Мйар и откинулся на подстилку, окунув волосы в песок и, естественно, этого не заметив. — Ты решил за ним не идти, что ли?
— Та да, десять градусов, как-то… не греет, — Ромка поежился. — Плюс ветер. А я, как мама говорит, просто обожаю наслаждаться простудными заболеваниями.
— Понятно. А я при Тар-Йер раздеваться не хочу. Как говорится, не буди лихо…
— Лихо? — переспросил Ромка. — Ты все-таки уверен, что его лучше бояться? Но мне показалось…
— Ох, — Мйар прикрыл лоб и глаза рукой, — забудь об этом. Тебе, очевидно, бояться нечего.
Замолчали. Ромка смотрел на то, как далеко в море плещется Камориль, и, как будто, даже не один.
— Только б он тут никаких костей не обнаружил, — проговорил Мйар слегка обеспокоенно. — Помню как-то раз он нам такой перфоманс с полуразложившимися дельфинами устроил, что я потом неделю заснуть спокойно не мог. Хотя, наверное, сегодня Камориль не станет тратить силы почем зря. Расслабился же, бездельник, ушел в зельеварение, не тренируется.
— А почему? — удивился Ромка. Он, по правде, и не задумывался о реальной мощи некроманта.
— А, живет в свое удовольствие. Собственно, как и я.
— Но у него такой богатый дом.
— Ну, у кого какие потребности.
Ромка глянул на Зубоскала. Тот лежал с закрытыми глазами, легкая улыбка смягчала его черты — простые и даже, пожалуй, немного грубые. Ветер трепал темно-зеленый ворот безрукавки. Между Мйаровых ключиц притаился амулет в виде серебряной птицы — то ли сокол, то ли орел, то ли ястреб… так просто и не разглядеть. На плечах Зубоскала виднелись мелкие геометрические рисунки, сплетающиеся в линии и стрелки, которые уходили и дальше, под одежду. Ромка не стал о них спрашивать. Потом, как-нибудь, Мйар сам расскажет.
— Думаешь, это правда — ничего страшного, что я получил эту возможность? — наконец спросил Ромка то, что его на самом деле беспокоило. — Ну, видеть души в людях, и это переплетение светящихся ниток, тянущихся во все мыслимые стороны, и все эти узлы, и древа, и… и эту «изнанку», и… как там Камориль сказал? «Исходный код»…