— Какими — иными? — спросил Камориль.
Мйар пожал плечами:
— Не знаю. Может, смертными.
Камориль наколол на вилку две помидорные дольки и кусочек хлеба. Отправил в рот. Вкуса он не чувствовал.
— Сейчас поедим, соберемся и пойдем к морю. Куда-нибудь, где людей поменьше, — сообщил Мйар. — Ты Эль-Марко и Николе позвони, скажи. Мне нужно с ними встретиться прежде, чем отправляться в путь.
— Опять к морю? — спросил Камориль.
— Ну, а куда еще?
— И правда.
— Ешь давай, а то я скоро сам со всем справлюсь.
— Я… не голоден.
— Да ладно.
— Правда, — Камориль оставил вилку в сковороде. Откинулся на кресло. — Видишь ли, ни в коем разе не хочется жаловаться, но, похоже, твоя история меня… по-настоящему впечатлила, — он подпер подбородок ладонью. — А ты так просто об этом всем говоришь.
— Ну, а как мне еще говорить? — Мйар развел руками. — Какой мне прок страдать из-за событий, имевших место быть более тридцати лет назад?
— И с этой твоей горой, — задумчиво продолжал некромант, — ты же не ответил мне, вернешься ли оттуда живым. Ты знаешь, что будешь делать там? Знаешь, как будешь убивать женщину, которой было предназначено погубить тебя, как ты говоришь, самой судьбой?
— Камориль. Я не знаю, как оно все сложится, — Мйар вытер руки об кухонное полотенце, на некроманта не глядя. Потом посмотрел все же, и взгляд этот был тяжелым и очень решительным: — Но я знаю, что я должен делать. У меня в голове есть примерный план и он кажется мне вполне годным. Более того, я уверен, что в этот раз у меня есть все шансы сделать так, чтобы удача была на моей стороне, окончательно и бесповоротно. Зря я, что ли, столько лет ждал.
Камориль встрепенулся. Догадка поразила его: неужели?.. Неужели все, что произошло, было не просто так? Возможно ли, что все это спланировано с самого начала?..
— Так ты… — проговорил некромант и запнулся. Он так и не решился высказать свою гипотезу вслух.
— Ешь, — наставительно сказал Мйар, не дождавшись вопроса. — Не хочешь есть — кофе пей. То есть, не так. Не вынуждай меня кормить тебя с ложечки. Мне, знаешь ли, не лень. И это не угроза — я просто предупреждаю тебя о том, что собираюсь сделать. И нет, мило это не будет.
— Ну и дела, — протянул Камориль, послушно берясь за вилку.
На этот раз «к морю» оказалось поездкой на один из городских пляжей, ставший диким из-за обвалов. На неширокой полосе песка, обрамленной с торца высоким каменистым склоном, практически перпендикулярным линии горизонта, все же сохранилось несколько больших шиферных навесов, защищающих от солнца в ясную погоду.
Но погода выдалась хмурой. С неба, затянутого блеклым, сероватым тучевым полотном, срывались мелкие холодные капли, покрывая песок темной рябью.
Камориль с Мйаром спустились сюда по лесенке в ущелье, собранной вручную местными из камней и темных деревянных балок.
Навесы, под которыми они прятались от мелкой мороси, покоились на железных столбиках, окрашенных в синий. Справа вдаль уходил узкий песчаный берег, ограниченный высоким обрывом, а слева в море выступал мыс, в основании которого громоздились огромные темно-серые валуны. Их то и дело омывали волны, разбиваясь налету, рассеиваясь тысячами белых брызг и снова оседая бурлящей пеной.
Камориль сидел на металлической лавочке возле такого же металлического столика, что был впаян в поддерживающие шиферную крышу столбы. Так, некромант мог наблюдать за Мйаром, который, в свою очередь, вглядывался в пустынную морскую гладь, опершись об один из столбов плечом.
Ветер трепал темно-красные пряди, спутывающиеся в толстые тяжелые жгуты. Точно, сыро же. Оттого и цвет так темен, а пряди тяжелы.
Эль-Марко с Николой опаздывали. Они обещали быть минут через двадцать, и Камориль предпочел им верить.
И правда, куда они денутся.
Некромант вздохнул. Он понимал, что не должен, как бы, печалиться о чужой судьбе — но как-то не получалось в этот раз. Чужое горе обычаем его не трогало. А тут… Да и Мйар, вроде бы, не горевал совсем. Пока они сюда добирались, Камориль все же задал вопросы, уточняющие самую суть. Вопросы о том, откуда взялся Драконий Бог, а так же зачем и почему Мйар убил Варамиру.
И Мйар ответил, что в Мертварь его обратила сила, вышедшая из-под контроля. Силу же заставила кипеть и неистовствовать ярость, смертельная, разрушительная. Ярость, порожденная чудовищным по сути совей предательством — как это ему тогда показалось.