— Я полагаю, это судьба, — Камориль улыбнулся печально и тут же поджал губы. — Не серчай. И не… Ох. Марик… Дороги, которые мы выбираем…
— … не всегда выбирают нас. Знаю-знаю, — Эль-Марко вздохнул. — А если вдруг случается, то стоит не зевать. То есть, это значит, что ты идешь туда. Сам.
— Ну, а как? Это судьба.
— Повтори это еще третий раз, трупоед хренов, и, может быть, сам в это поверишь.
— Марик, — Камориль шагнул к Эль-Марко, — ну, а что мне остается делать? Я и так уже…
Камориль не договорил. Эль-Марко понял, что он имеет в виду. Да, все именно так. И вроде ж нет у него в крови ничего песьего, ничего волчьего, а вот поди ж ты… Эль-Марко вздохнул. Хотел, было, привычно положить руку на плечо Камориль, но наткнулся на одну из пушистых лапок Луни.
— Ну ты хоть… береги себя, что ли.
— Да что мне станется-то, — Камориль усмехнулся. — Кристина! В режим экзоскелета алей-оп!
Подоспевший в сад скелет быстро-быстро снял с себя униформу домработницы, сложил ее стопочкой на траву. А потом ребра и тазовые кости Кристины разошлись, разъехались на поблескивающих металлических шарнирах. Камориль сделал шаг по направлению к раскрывшемуся, как странный извращенный цветок, скелету, и желтоватые кости приникли к нему, причудливо обхватив туловище поверх одежды. Череп Кристины Камориль поймал в руки и сунул подмышку.
— Во дает, — пробормотал Ари.
— Это выходит… сзади Лунь, а спереди Кристина, как экзоскелет?.. — задумчиво посчитал Тиха. — А Лунь-то выдержит?..
— Вы полетите в морок, да? Следом за этим рыжим? — выпалил Рин, сжав кулаки.
Все обернулись к нему, но он не отступил. Смотрел на некроманта прямо, взволнованно, как будто бы это его судьба решается.
— Ну… — Камориль виновато улыбнулся, — знаешь… Точнее, понимаешь, в чем дело… Я не знаю точно, я ли главный герой этой истории. Мйар, он, все-таки, и рыж, как ты верно подметил, и странен еще пуще меня, и этот чародей в нем, и даже Война Причин, и специфическое это полу-бессмертие… — Камориль развел руками. — По всему выходит, что все от него зависит. Но это очень сложный вопрос, на самом деле. И тут я должен сам решить, как мне быть. Тем более что я человек последовательный. Ну, таким я себя считаю, по крайней мере. Так вот, я выбираю «быть».
— Если ты не вернешься в течение трех дней, я тебя из-под земли вырою, — спокойно сказал Эль-Марко. — Где, говоришь, ближайший переход в морок?
Камориль не смог сдержать улыбки.
Горизонт был алым, как маячок догорающей спички. Темные, иссиня-черные волны мерно вздымались над Тлеющим Морем. В толщи волн мерцали лазурные огоньки — то ли искры давно прогоревшего пламени, то ли какие-то неведомые светящиеся животные, способные передвигаться внутри этой странной, почти что твердой массы, которая, тем не менее, движется и живет на манер большой воды. С поверхности Тлеющего Моря вверх летел бордовый пепел, напоминающий при этом на тонкие прозрачные лепестки, резные, колкие. Над бугристой поверхностью волн, метрах этак в ста, завис в воздухе ближайший из островов: вытянутый, темный, похожий на огромное окаменелое пламя. Далее этаких висящих над морем скал было видимо-невидимо, их силуэты совсем терялись друг за другом, для того, чтобы, слившись, перейти в нечто еще более величественное и явить, наконец, абрис горы Антарг — Сердца Мира, двурогой громады, зажавшей в своих клешнях круглую, совершенно красную луну.
Между собой острова связывали тонкие, почти невесомые мостики, сработанные из какого-то тугого черного сплава. Ветер, прошивая насквозь ажурные арки, стенал и пел.
Ветер трепал Ромке челку и, кажется, все тело ему тоже пронизывал, рискуя продуть бронхи и напрочь разбередить душу. После того полета, казалось бы, не должна высота страшить, морок ведь — а вот поди ж ты. Ромке казалось, что уж ему-то морок не будет так прилежно подчиняться, как Варамире. То ли из-за того, что он недостаточно верит в себя, то ли по каким-то своим, потусторонним волшебным причинам. Понять морок Ромка пока что так и не смог.
Тлеющее Море осталось далеко внизу. Варамира шла впереди, и тот же ветер неутомимо ерошил ее длинные вьющиеся волосы, бросая их то в одну, то в другую сторону. Иногда «бабка» оборачивалась, чтобы проверить, не отстает ли от нее Роман. На лице у нее не осталось и следа беспечности — брови сведены, в глазах решительность и сосредоточенность, как будто бы она не только балансирует на тонком мостике, играя с высотой и ветром, но и каждую минуту борется с чем-то еще.
Конечно, борется, — пришло знание Ромке в голову.
Мальчик уже порядком привык к тому, что знания появляются в мозгу как будто бы из ниоткуда, пробуждаемые словами-ключами, событиями ли, или просто даже собственными его мыслями.