Я запоздало понял, что рис подгорает. Поспешил выключить.
— Ешь давай. Нам предстоит долгий разговор… — Камориль пододвинул к себе мою кружку с кофе и отхлебнул, — Мйар Вирамайна Зубоскал.
Я сглотнул.
— А потом, — протянул Камориль голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже, — ты мне за все ответишь. За километры моих намотанных на стальную вилку нервов!
Он смотрел на меня из-за бортика чашки, держа ее обеими руками, и все пальцы, которые я смог разглядеть, были обыкновенными, человеческими, с двумя суставами и тремя фалангами.
Я вздохнул:
— Отвечу.
Сел напротив и стал есть прямо со сковороды, поставленной на дощечку для разделки.
Камориль молчал, не спуская с меня глаз. Сначала мне было несколько неуютно, но потом я привык и доел уже совершенно спокойно.
— Пошли в гостиную, будем злоупотреблять, — позвал Камориль, поднимаясь.
— Ты уверен? — переспросил я. — А может, не стоит?
— Стоит-стоит.
Пока мы шли по коридору, я осведомился:
— А где Эль-Марко и Никс? И Ромка?
Камориль хмыкнул:
— Эль-Марко и Никс сейчас у себя. А вчера они ездили сдавать Ромку с поличным его матушке.
— То есть, как? — не понял я.
— Ну, в общем, мы пораскинули мозгами и придумали следующий гениальный план: наврать Светлане Сергеевне, что Ромка сбежал из дому и из школы и прятался в гараже у Никс. Соответственно Эль-Марко (как помнишь, в прошлый наш визит в их квартиру с ним Светлана не встречалась) должен был разыграть строгого порядочного родителя, который заставил свою дочь, несомненно, причастную к Ромкиной пропаже, извиняться перед расстроенной матерью. Чтобы девочка, дескать, училась брать на себя ответственность за проступки и все такое. Таким образом, мы подсунули расстроенной женщине еще одного виноватого, так что Ромке должно достаться по минимуму.
— Сурово, — оценил я. — И как прошло?
— Не знаю, я с ними еще не созванивался, — Камориль пожал плечами. — Наверное, гладко. Какие тут могут быть проблемы?
Камориль забрался на кресло с ногами, предоставив мне диван. Выбор дислокации для него был немного странным, но я не обратил на это внимания.
— Откупоривай, что на тебя смотрит, — он обвел рукой стоящие на круглом журнальном столике бутылки.
Я удивился размаху:
— Ты, что ли, заранее готовился?
— Ага.
— То есть, ты предлагаешь…
— Да. Я предлагаю жестоко и бескомпромиссно напиться до состояния тотальной невменяемости.
— Камориль, зачем такие жертвы, если все живы и здоровы? — хохотнул я, выбрав, не глядя, бутылочку вермута. — Пойдет?
— Побежит.
Пока я разливал темно-красную жидкость по бокалам, Камориль все так же внимательно следил за мной.
— Коньяка в мой еще бахни, — пожелал некромант. — И зря ты вермут в бокалы, конечно… но пускай уж так.
— Мы, простые смертные, в ваших условностях как-то не очень, — ответил я, послушно откупоривая коньяк. — И вообще, сам бы наливал, если это важно.
— Это не важно, потому что я планирую закончить вечер употреблением чего-нибудь убийственного из горла.
— Камориль, — я глянул на него серьезно, — зачем ты так? Никто не умер. Или я не прав?
— Умер, — ответил Камориль. — Давай сюда тару.
Я протянул ему тяжелый пузатый бокал, полный красноватой жидкости почти до краев. Переборщил я с коньяком…
— Давай выпьем за репчатый лук, — произнес Камориль.
— За репчатый лук, — я благоразумно решил не спорить, и мы чокнулись.
Вермут был сладким, густым и пошел хорошо.
— Последнее, что я помню, — начал я, — это как ты меня душил. Это, конечно, возмутительно, но я на тебя не в обиде. Все же ты меня не задушил. Видать, я что-то в бреду такое сказал, что тебя окончательно переклинило, да?
— Не совсем так, — улыбнулся Камориль, покачивая бокал в руке. Глянул на меня: — Видишь ли, получилось так, что у меня не было никаких гребаных вариантов, как тебя спасать. Ты был… ну, в общем, еще чуть-чуть и твое затянувшееся бытие подошло бы к концу. Но нельзя было давать ему обрываться самостоятельно. Чтобы сохранить тебе хоть какое-то подобие жизни, я должен был убить тебя самолично.
Я сглотнул.
— Вот как, — протянул медленно. — И как?
— Хорошо ли я справился или каково это было — видеть, как ты коченеешь, лежа в луже золота среди иссиня-черных роз?
Я нервно улыбнулся:
— Как так вышло, что мы сидим с тобой здесь и сейчас, такие все необыкновенные, и злоупотребляем?
Камориль разом выпил половину своего вермута.
— Ты тяжелый, как шкаф. Хорошо, что мне помогла Кристина. Недостаточно сделать из человека полуживого… это не то же самое, что холодный или горячий зомби. Полуживого нужно еще «активировать». Необходимых реагентов у меня с собой не было. Так что мы тебя тащили… до самого Игольного Ушка. Там, за ним, — взгляд Камориль стал расфокусированным — он погрузился в воспоминания, — ревела снежная буря… Я знал, что это место — еще один из переходов между мороком и реальностью. Но на карте не был никак отмечен тот факт, что этот переход — не обычный… если можно назвать обычным хоть один из них. И мы шагнули туда, из наступающего лета — в бушующую лютую зиму…