— Если ты не прекратишь… — начал Мйар, обхватывая некроманта ладонями за худые бока пониже ребер, — высоким небом клянусь… мне придется познать твой внутренний мир гораздо… гораздо глубже.
— Да ну, — протянул Камориль, и не думая останавливаться. Глаза его блестели, а тело пылало и всецело алкало исполнения этой смешной угрозы. Камориль хохотнул беззлобно: — Испугал гомосексуалиста эрегированным членом!
А потом замер. Нет, правда. Это что же получается… Они сейчас… вот прямо сейчас все и случится? Камориль смотрел на Мйара: на его раскрасневшиеся гладкие щеки, на лоб и скулы в испарине, на часто раздувающиеся ноздри, на пересохшие губы, по которым скользнул влажный красный язык, на гнутые рельефные ключицы, в выемке между которыми блестит капелька пота, и на острые розоватые соски, стоящие торчком. Камориль положил ладони Мйару на живот и провел ими вверх, к груди. Скользнул пальцами по соскам, легко и быстро. Когда он сделал так — Мйар закусил губу, прерывисто вдохнул и прикрыл глаза на мгновение.
— Да ты не врал, — удивленно проговорил Камориль, — ты и правда чувствителен, как шестнадцатилетка.
— Ну, все-таки не настолько, — Мйар улыбнулся.
Камориль принялся ощупывать его пальцами, как слепец, пытаясь для себя уразуметь, не сон ли это все. Мйар отзывался на его осторожные прикосновения на удивление чутко.
Нет, это явно не сон, и теперь Камориль это знал. Так не сыграешь. И это не обман зрения и не утренняя эротическая фантазия, явившаяся крайне осязаемой на исходе ночи. Мйар здесь, сейчас, под ним, и он совершенно точно возбужден, иначе б с чего ему быть таким чувствительным. Камориль все еще до конца не верил в происходящее, хоть и ощущал, что напряжение ситуации растет. Но ему нужны были все возможные доказательства. Чтобы наверняка. Чтоб Мйару уже не отвертеться. Потому что не верилось ну совершенно.
— Ты передумал совращать меня? — спросил Мйар с улыбкой, приподняв голову.
— Нет, что ты, — в ответ ему улыбнулся Камориль, — я, как всегда, засмотрелся на тебя… ты… у тебя щеки раскраснелись, и вообще, ты невообразимо соблазнителен, когда смущен… А еще я прикидываю, где у меня лежат нужные зелья.
— Что за зелья? Зачем зелья? — Мйар приподнялся на локтях.
— Ну, во-первых, — Камориль стал пальцем обводить Мйару пупок, — я думаю, мне стоит выпить кое-что, останавливающее рост моих рук. Не знаю, как после всего приключившегося с ними будет, но, на всякий случай, думаю, стоит. Чтобы на практике не проверять. Я, несомненно, верю в тебя, но боюсь, что ты не сможешь… ну… все-таки это…
— Хорошо, а во-вторых что? — перебил его Мйар.
Да неужели он… спешит? Неужели это — нетерпение? Когда Камориль представил на секунду, чем это нетерпение ему грозит, то почувствовал совершенно нестерпимое желание немедленно этому подвергнуться. И еще ему хотелось куда более смелых прикосновений, и это ожидание было пряным и острым, а оттого, пожалуй, даже приятным.
— Второе — это настой пяти трав, который поможет мне расслабиться, — Камориль, тихо постанывая, снова начал двигать бедрами.
Мйар выгнулся навстречу движениям некроманта. Камориль заметил, как ходит его кадык, когда он сглатывает какие-то слова, которые, наверное, стесняется говорить. Надо же. Все еще стесняется!
— Тебе… расслабиться, — наконец произнес Мйар, крепко сжимая ладонями бедра Камориль, затянутые в тонкую черную кожу. — Это значит?..
— Да, пожалуй… — лукаво улыбнулся некромант. — И я намереваюсь продолжать то, что делаю, чтобы ты, наконец, смог осуществить свою ужасающе свирепую угрозу. Она, веришь или нет, повергает меня в трепет.
— А есть ли какое-нибудь третье зелье? — улыбнулся Мйар.
— Ну, если можно назвать зельем подкрашенный глицерин с запахом айвы… — Камориль издал низкий смешок. — Как ты на это смотришь?
Мйар, глядя некроманту прямо в глаза, притянул его к себе за шею и снова поцеловал. Камориль пришлось опереться на локти и приподняться так, что это позволило Мйару начать расстегивать ему ремень.
— Да что ж ты делаешь, — проговорил Камориль, оторвавшись от поцелуя. — Мйар, я едва себя сдерживаю! Сейчас полезут же!
— Ну, так пей свое зелье скорее, — жарко прошептал Мйар ему на ухо, расстегивая пуговицу на кожаных штанах. — Я хочу тебя.
Камориль заглянул Мйару в глаза, в бездну расширившихся черных зрачков, и отчетливо осознал: хочет. Это было так волнительно, что по спине Камориль побежали мурашки. Он впервые видел Мйара настолько возбужденным, так близко, что можно было различить, как бешено колотится венка у него на шее. Камориль казалось даже, что он не вправе видеть Мйара таким, что он взглянул на что-то запретное, слишком личное, вторгся чересчур далеко. Подошел настолько близко, что еще чуть-чуть — и будет больно.