— Ага, — согласился Роман. — И еще, говорит, недавно приезжала бригада из храма Утраченного, освящать все, что можно, и делегация специалистов из «просвещения». И шаманили тут около двух суток.
Я шлепнул себя ладонью по лбу:
— А я-то думаю, что меня на входе как ёршиком пропесочило, а!
А потом я рассмеялся.
— А вдруг Камориль тупо войти не может? Он же, в некотором роде, тот еще нелюдь!
Ромка хлебнул кофейку и ничего не сказал. Я обернулся глянуть на вход. Ну, бывает же так, что только что упомянутое «солнце» тут же заглядывает в оконце. Но Камориль не было, не было и Эль-Марко Кападастера, и мое чувство времени говорило мне, что стоит начать беспокоиться.
— Я позвоню Камориль, — сказал Ромка, доставая мобильный. Я кивнул, отхлебывая кофе из его чашки и глядя мальчику за спину, в большое окно, выходящее во внутренний двор здания.
Кофе был чересчур сладким и совсем уж синтетическим, а Ромка держал трубку возле уха и почему-то улыбался.
Я отвлекся от размышлений и вопросительно поднял брови: мол, ну, чего там?
— Песня играет на фоне хорошая, — наконец произнес мальчик. — Только старая, мама такое иногда слушает.
— Это, то есть, зачем? Я слышу. Камориль почему молчит?
— Не знаю… это у него не вместо гудков, это как будто он трубку снял, но не говорит ничего.
— И что делать? — нахмурился я.
— Не знаю, — повторил Ромка. Он все еще держал мобильный возле уха. — Похоже, что…
Зрачки мальчика сузились, и он замолчал. Я прислушался, отфильтровывая покореженный цифровой звук.
Но я мало что успел разобрать, а потом услышал шуршание и гудки.
— Что там было? — начиная беспокоиться, спросил я.
— Холм с крестом у нового кладбища, — проговорил Роман. — Это которое частично на обрыве, за гостиницей «Лукоморье»?
Я кивнул. Странное дело вообще, но, похоже, это место будет сейчас поважнее записанного у меня на бумажке адреса колдуньи вероятностей.
— Пойдем скорей, — я поднялся.
— Туда?
— Ну, а куда ж еще! Что там за голос был?
— Голос женский, — Ромка подхватил сумку. — Спокойный вполне, деловитый такой, как мне показалось.
Я направился к выходу широким шагом, Ромка споро поспевал за мной. Мы шли через гулкие полупустые коридоры дворца культуры довольно быстро. Вообще, дело странное. Если бы не мобильный телефон, так и сидели бы мы здесь, кукуя.
— Дядька Зубоскал, — Ромка ухватился за край моей безрукавки, заставляя идти помедленнее, — а что, если нам не надо туда? Что, если это ловушка?
— Какая такая ловушка?
Мы миновали секьюрити у входа и прошли через большие стеклянные двери наружу. Я стал искать взглядом такси.
— Ну… как, какая… Например, вдруг кто-то выкрал Камориль и заманивает нас к себе?
— Да ну, брось, — я, наконец, разглядел шашечный рисунок на машине, припаркованной невдалеке. — Там же обрыв! Там слишком светло для таких дел! Ну, или как…
Новое кладбище, вообще-то, было своеобразным местом. Мало того, что новое (а лет ему тридцать от силы), так еще и спроектировано оно было таким образом, что новые могилы стали рыть, постепенно сдвигая ограду погоста к морю, а следовательно, и к обрыву. Как это позволили ответственные за такие дела инстанции, не понятно, но суть от этого не меняется: в конце концов, метров этак сто земли и костей рухнуло в море вследствие обширного оползня. Пресса, конечно же, не преминула все это осветить, церковь Потерянного — повторно освятить, а власти стали предпринимать попытки обелить свою репутацию и что-то с этим всем сделать. Но, стихия в очередной раз решила показать, кто здесь хозяин, и все пять попыток укрепить берег у нового кладбища оказались тщетными. Теоретически, при достаточном финансировании всего этого балагана можно было бы избежать, если, например, забетонировать местность раз и навсегда, или другое что придумать — инженерам видней, — но власти каждый раз ограничивались полумерами. Может, это им выгодно было, мне-то почем знать. А ребятишки в тех местах и в прилегающей бухте с непреходящим постоянством вылавливают из воды человеческие черепа и прочие кости, что их, ребятишек, немало забавляет.
Если обойти кладбище слева и пробираться минут десять вдоль обрыва, можно на самом деле набрести на возвышенность, окруженную крупными валунами, где стоит впечатляющих размеров бетонный крест, отмечающий, если я ничего не путаю, место, где в мирные годы разбилось и затонуло пассажирское судно. Прибрежные воды в тех краях, и правда, опасные, камней разных уйма, и удивительно разве то, что этот почивший корабль вообще подошел здесь так близко к берегу. А может, шторм какой подсобил или случилась срочная надобность. А может, и врут все про этот крест. В любом случае, надписей на кресте не было, деревьев вокруг него не росло, и место это продувалось всеми ветрами.