Роман замолчал и ничего не спрашивал до тех пор, пока нас не высадили в одном из спальных районов города, довольно близко к центру. К месту встречи мы решили идти пешком. По моим прикидкам, занять это должно не более получаса, плюс-минус десять минут.
В целом план был такой: перекусить в какой-нибудь тихой забегаловке, а потом, не мешкая, отправиться по выданному мне Элви адресу к колдунье вероятностей. Тем более, Камориль сказал, что навестить ее ночью будет самое то, и, кроме прочего, он в тех местах бывал и знает, куда идти. А колдуньи, по общепринятому убеждению, всегда — совы, и спать ложатся минимум на рассвете. Так что, ежели мы заявимся в гости ближе к полуночи, то даже рискуем снискать благосклонность старухи.
Мы шли по ярко освещенной улице вдоль безликих новостроек. Город кутался в аромат цветущих акаций, которые образовывали над нами живую трепещущую арку. Людей на улице почти не было, машин — тоже, поэтому нам удалось даже поговорить о важном. Ромка пытался словами описать мне тот сияющий мир, который он видел, пока его способности не «приглушили», хотя слов ему порядочно не хватало; потом он расспрашивал меня, какие еще «не простые» существа остались в нашем городе и как их можно увидеть и распознать. И мой рассказ был бы гораздо интересней, не будь я таким затворником с плохо развитыми социальными навыками. Я даже почувствовал некую свою ущербность, потому как внятно мог рассказать только о своих друзьях, не все из которых были «не простыми». Кроме того, мне трудно было у себя в голове отделить чудаковатых соседей-людей от не менее придурочных подвальных троллей, уже год как покушавшихся на мою скромную обитель. Слишком я сам странный, и слишком долго живу, зная и видя бессмысленно-цветастую изнанку невероятного, скучного бытия. Да и сложно так, сходу, вспомнить что-то интересное. Это как с анекдотами.
Впереди, у магазина с мигающей неоновой рекламой, шла девушка, и потому мы стали говорить чуть тише и снова постарались избегать слов «магия» или «некромант». Девушка была одета не по погоде легко, во что-то мешковатое, цвета гнилых овощей, и должна была бы мерзнуть, а оттого идти быстрей, но шла она очень медленно.
Мне подумалось, что она, может быть, в телефоне что-то читает или набирает.
Потом она совсем остановилась. Мы как раз поравнялись с ней.
— Идем, — бросил я Ромке, и мы обошли ее с двух сторон, не сбавляя шагу.
Наитие заставило меня обернуться. Ну, или не наитие, а вековое одиночество и желание увидеть лицо, или удостовериться в своей догадке про телефон, — не суть. Я прыгнул вправо, сбивая Ромку на асфальт, когда нечто темное пронеслось над нами. Нет, скорее, меня торкнул инстинкт. Я посмотрел назад: девушки там не было, посмотрел вперед — она стояла перед нами на четвереньках, и глаза ее были черными-черными, звериными. «Оборотень?» — пронеслось у меня в голове. Она обходила нас по кругу, движения ее были смазанными, как у Камориль, когда тот отвлекает внимание.
— Что за?! — воскликнул Ромка, пятясь к бордюру.
Я решил, что мешкать не стоит. Точнее, что-то во мне это почуяло. Не берусь заявлять, что разум успел бы что-то дельное придумать в тот момент. Мною руководили инстинкты и ничего более. Ну, разве, может, спинной мозг. Я, не поднимаясь на ноги, почти так же, как она, бросился вперед и немного влево, предвосхищая бросок этой… самки чего бы то ни было. Мы вцепились друг в друга и кубарем покатились по дороге. Грудь мне исполосовали когти, но я умудрился зарядить ей лбом куда-то в область лица. Она была сильной, но недостаточно. Достаточно она была тяжелой. Очень, очень тяжелой для своей конституции. Тяжелее раз этак в пять, чем можно было бы от нее ожидать. А то и в десять. Мы ерзали по асфальту, и это было похоже на вольную борьбу, которая оказалась для нападающей шоком, отчего она беспорядочно била руками и ногами, как будто это я собираюсь причинять ей вред. Потом она внезапно обмякла и закрыла глаза. Я был сверху и держал ее за запястья у нее над головой, прикидывая, а не использует ли странная дамочка прием «дохлый ежик» или что-то вроде того.
— Дядька, ты в порядке? — осведомился Ромка, подходя к нам. Дамочка все еще лежала недвижно с закрытыми глазами. По асфальту в беспорядке разметались ее темные, коротко стриженные волосы, глаза были закрыты, и она не предпринимала никаких попыток вырваться, хотя я отчетливо слышал, как бешено бьется под ребрами ее сердце. А потом у нее изо лба начал расти рог. Быстро. Настолько быстро, что я в шоке отпрыгнул куда-то вбок.