Поскользнувшись на гладком металле и случайно ослабив хватку, Никс полетела вперед и тут же впечаталась в каменную стену. Опомнившись, она взглянула по сторонам и поняла, что они не в голове статуи и не в ее желудке. Как она могла забыть! Это же морок. Переход был мгновенным, они всего лишь прошли в "двери", а значит, никуда статуя не пойдет и не поедет. Они уже в каком-то другом месте, где-то еще.
За ними, там, откуда они выпали, зияла черная пустота, от вида которой почему-то передергивало, и Никс, развернувшись, взглянула вперед, на неширокий тоннель, словно выдолбленный в камне, с металлическим настилом на полу и россыпью точечных ламп тут и там, из которых сочился мертвенный зеленоватый свет, нагнетающий тревогу.
— Вы как? — Никс глянула на все еще несколько ошарашенных спутников. Найк пожал плечами — нормально, мол. Рин осматривал передвижной короб с Керри — с тем тоже, вроде бы, все было в порядке, пускай в ширину тоннеля он вписывался постольку-поскольку.
— Кажется, пройдет, — сказал Рин, хлопая ледяную карету по боку.
Ножки-кристаллы, стуча по металлу, подняли короб, он слегка покачнулся, стесал об стенку бок, но пошел. Компания двинулась впереди него, вниз по коридору, не медля, но и не спеша, прислушиваясь к тишине и бдительно глядя по сторонам. Довольно скоро они вышли в туннель пошире, перпендикулярный первому, облицованный желтоватым камнем, подсвеченный разноцветными витражными светильниками с замысловатым абстрактным узором. В двух концах тоннеля имелись арки, ведущие в темноту, а вдоль одной из стен тянулись узкие рельсы, потемневшие от времени.
— Так, — Никс уперла руки в боки. — Неужели снова ждать? Трамвая? Поезда метро?
— Не, — Найк показал на стену, — тут, кажется, имеется банальная и совершенно не загадочная кнопка вызова.
— Ну, жми, — сказал Рин. По тону его было ясно, что он готов ко всему.
Вскоре справа послышался шум, а потом из левого туннеля, подсвеченный витражными лампами, выплыл мини-поезд, состоящий из трех небольших вагонов без локомотива. Поезд выглядел старым, вычурным: сплошь фигурно гнутая бронза, малахитовые мозаики, красное дерево — но определить принадлежность состава к той или иной культуре, к тому или иному отрезку времени было невозможно. Когда он остановился, двери вагонов разошлись в стороны, открывая вид на внутреннюю отделку: сидения были обиты красным бархатом, поручни отлиты из бронзы, а настенные панели сработаны из янтаря. В окнах округлого силуэта светились нарисованные серебрянкой созвездия.
— Кто-то любил шикануть, — заметил Найк. — А бара нет?
Никс закатила глаза.
— Зачем тебе бар, мы и так словно в горячечном бреду, — ухмыльнулся Рин. Задумчиво покосился на ледяной гроб Керри: — А вот в вагон он так просто не влезет.
Лицо Кровавого Рассвета было все таким же каменным, каким сохранялось на протяжении пути. Никс снова задумалась, каково ему. Но делать нечего. Раз она взялась, надо довести дело до конца.
— Оставлять его здесь нельзя, — сказала Никс. — Так что, Рин, аккуратно убирай ножки, отрезай лишнее, втащим внутрь. Как-нибудь.
— Хм, тут небольшая проблема, — Рин развел руками. — Судя по всему, убирать лед обратно я не могу.
— Ладно, — Никс обнажила огненный клинок, — тогда я попробую.
Светящееся лезвие с легкостью откромсало ненужные куски льда и лишило гроб довольно объемных кристаллических ног. Никс старалась действовать аккуратно. Вроде бы, удалось. Рин следил за процессом, готовый, чуть что, снова запаять Керри в лед.
Через пару минут всеобщего участия и пыхтения знатно похудевший ледяной короб удалось впихнуть внутрь вагона. В итоге он занял большую часть свободного пространства, так как везти его стоймя не решились — а вдруг навернется? Сами кое-как втиснулись рядом, расположившись на мягких лавочках.
Вторая совершенно не таинственная кнопка в выемке вагонной стены заставила двери закрыться, а поезд — тронуться. Никс подумалось, что такая простота обусловлена тем, что поезд тут всего один, а значит, нет смысла как-то согласовывать движение составов, и потому им можно управлять изнутри.
Быстро набрав скорость, поезд нырнул в черный зев тоннеля и пошел прямо, почти бесшумно скользя по рельсам. Из-за кромешной темноты вокруг и нарисованных на стеклах звезд казалось, что никакого движения и вовсе нет. О нем напоминал лишь едва слышимый стук колес и мерное раскачивание вагонов. Довольно долго путь был прямым, и пройденное расстояние не поддавалось вычислению. Свет в вагоне изредка затухал, но затем загорался снова.