— Я прощаю тебя, — сказала она, и в голосе ее звенел воплощенный свет. — Я теперь знаю умысел твой. Позволь мне беречь это место так, как хотел ты сам. Я вновь стану стражем Мира Снов, но теперь по воле своей.
— Да будет так, — сказал Ветивер, протягивая дрожащие руки и касаясь ее лица.
В жесте этом увидел Айра любовь и раскаяние.
Дева опустила Ветивера наземь, бережно, медленно, словно понимая, каким хрупким может быть смертное тело в сравнении с нею. А потом в мгновение ока она выцвела из реальности. Появившись где-то далеко на горизонте, обернулась, будто бы напоследок. Айра знал, что не выйдет, но все же он постарался запомнить этот образ — сверкающий, яркий, теплый, образ звездной девы-лета, тающей в рассветной дымке.
А после ее не стало и там.
Айра стоял, колеблясь, держась за посох, пытаясь понять, что же он увидел и услышал.
И вдруг вместо озарения он почувствовал смутную тревогу. Словно в тот миг, когда Роза Ветров растаяла в рассветных лучах, внутри него пробудилось нечто… нечто чужое и темное. Айра, не зная, что это, одновременно попытался обуздать его. Нет, не плач, не радость и не смех это были. Что-то рвалось наружу, пытаясь просочиться множеством путей, но Айра, чувствуя в нем злость и ярость, не давал ему воли, противясь изо всех сил.
— Что… что-то теперь рвется и из меня, — сказал он, держась за грудь. — Но я ведь… ничего такого не…
И в следующий миг память нахлынула на него. Он вспомнил свое имя. Истинное имя. Он вспомнил, кем был рожден. Он вспомнил свою первую встречу с Ветивером… Нет, не так его звали, другую личину явил ему тогда этот… этот… А вот слова для него Айра подобрать не смог даже теперь.
Айра вспомнил того, кто живет в нем, вспомнил имя сущности, что рвется наружу.
В памяти его за одно мгновение промелькнула вся долгая история противостояния этих двоих, что уж говорить о его собственной короткой жизни, проведенной в землях исхода…
И он знал теперь, что Ветивер лгал ему, или, по крайней мере, Ветивер сам себе верил, но заблуждался. Не создавал Ветивер этого мира. По крайней мере, в одиночку. Возможно даже, он сам был точно таким же пришлым, как и те, против кого он боролся.
И один из них жил в Айре, готовый проснуться и завладеть его телом, чтобы снова схлестнуться в битве с Ветивером — обессиленным, выжатым, покинутым величайшей своей силой.
Забывший свое истинное имя предок, пришедший из мира, который он тоже забыл, попытался подавить сознание Айры, вытеснить его, загнать в темный угол, обезоружить и обездвижить. Айра ужаснулся: неужели он сам мог бы стать таким же? Прийти туда, где его не ждут, на земли, что ему не принадлежат, и попытаться присвоить их потому, что хорошо сделаны и радуют взор и душу? Если подумать, Ветивер предлагал то же самое… Все они — одного поля ягоды.
Предок-судьбоплет упорно, молча, безжалостно пытался завладеть телом Айры. Из-за этого оно менялось, в зависимости от того, кто был сильней в отдельно взятый момент, и Айра посочувствовал Ветиверу, которого, кажется, лишь несколько секунд назад трясло точно так же.
Но Айра уже не был мальчишкой четырнадцати лет. Неважно, сколько лет прошло здесь — он путешествовал по иным мирам не день и не два, не год и не пять лет. Его путь был длинным, гораздо длинней, чем кажется и чем он сам может вспомнить, и путь этот сотворил из него другого человека, увиденное и пережитое закалили его, перековали волю, обострили разум, и Айра сказал своему предку, тому, кто пришел в этот мир издалека, тому, кто живет в потомках, тому, кто хочет снова убить Ветивера, пока тот жалок и слаб:
— Нет.
Чуждая сила внутри билась, ярилась, вспенивалась волнами ярости и злости.
— Нет, — повторил Айра. — Теперь тебе придется считаться со мной. Так и рождаются мироходцы. А если хочешь продолжать войну… Найди другого своей крови. Я теперь не твой.
Волевым усилием Айра запечатал чужому разуму путь, словно голыми руками сжал горло бессмертному змею, понимая, что на удержание предка в узде, по крайней мере, все время, что он останется здесь, будет уходить часть его сил и способностей. Что ж, это еще не самая большая плата.
Отдышавшись, Айра оглянулся по сторонам и увидел, что Ветивер все еще недвижен и смотрит в пустоту. Айра почувствовал, как предательски быстро забилось сердце. Он, еще не зная, что увидит, ощущал, что случилось что-то плохое. Неспроста Ветивер неподвижен. Его лицо лишено эмоций и бледно… неспроста!
В спешке подойдя ближе, Айра в нерешительности застыл в паре шагов от него.
Айре показалось, что Ветивер словно… истончается. Или тает. Будто бы перед ним теперь — бледная тень учителя, отражение в мутной воде, пустая оболочка богоборца. Не таким помнил его Айра. И от этого изменения, вопреки всему, у Айры защемило сердце — пуще прежнего.