Боги… неужели я снова возвращаюсь на Север?
Вот уже вокруг меня стелилась поземка, деревья сбросили листву, небо выцвело в серую мглу. Еще один шаг — и я утонул в снегу по колено.
Путь исчез. Я больше не видел его.
Даже приглядевшись, я не смог разглядеть ничего вообще — такой плотной стеной шел снег.
Белая пустота, холодная тишина. Где я?
Через пару мгновений я осознал, как неумолимо ко мне подкрадывается холод.
Цветы тут же покрылись инеем.
Но Бродяжка не мог привести меня к смерти. Нет. Не так. Не мог.
Я пошел вперед, переступая через сугробы, радуясь тому, что вообще надел пальто, и думая, что в крайнем случае, замерзая насмерть, отведаю дорогого сладкого вина и, может, пойму наконец, чем оно лучше портвейна, кроме бутылки.
Вокруг бушевала зима.
Ботинки промокли вмиг.
Стуча зубами, я шел через снег, беспомощно утопая в нем, но упорно пытаясь никуда не сворачивать с того пути, которого больше не видел.
Вскоре я различил вдали какие-то силуэты. Что-то вроде приземистых темных зданий… Они выглядели заброшенными, вокруг не было ничего — сплошной белый снег. И все равно вид этих строений вселил надежду.
Я поспешил вперед.
Из пурги внезапно вынырнул еще один силуэт. Кто-то, закутанный в меха с ног до головы, преградил мне путь.
Я понял, что я на прицеле — левой задубевшей пяткой почувствовал.
— Стой, кто идет! — донесся сбитый ветром голос.
Я поднял руки вверх, прямо с цветами и бутылкой.
Оружие медленно опускалось.
Я стоял на месте.
Человек двинулся сквозь пургу ко мне, и в том, какими яростными были движения, я увидел все, что мне нужно было увидеть.
— Ты какого хрена здесь делаешь? — выпучив глаза, закричала на меня Кей, румяная от мороза и очень смешная в этой своей пушистой шапке с ушами. Впрочем, из-за висящего на плече оружия Кей выглядела еще и крайне внушительно. — Ты что, совсем спятил? Как ты сюда попал? Рин! Ты с ума сошел?
Мне хотелось смеяться. А еще — обнять ее, что я и сделал.
Кей отбивалась невнятно, будто бы для проформы, и потом, когда закончился первый поцелуй, порывисто обняла меня в ответ, заехав по носу прикладом, но это ничего. Я гладил ее по волосам, дрожа от холода, слушал сдавленные ругательства и что-то там такое понимал обо всем этом, вроде того, о чем все те песни, которые я раньше пел, на самом деле, и зачем люди друг другу вообще.
Осколок льда в моей груди окончательно обратился в воду из глаз, благо, было ее немного и Кей, наверное, не заметила.
Я знаю, что нас ждет впереди многое. Будут печали и горести, будет сложно, почти невозможно. Многое предстоит сказать и сделать.
И на этом пути я буду беречь ее.
Цветы упали на снег, и вьюга замела их, присвоив.
КОНЕЦ