Никс вздохнула. Человек, стоящий у окна, что-то важное по его мнению говорит, да. Она понимала это умом, по крайней мере какой-то частью своего ума. Было ощущение, что теперь он нарочно пытается вызывать неприязнь, о которой предупреждает. Зачем ему это? Предосторожность? Думает, что настолько хорош? Или это что-то из разряда "Не приближайся ко мне, детка, я того не стою"?
Никс видела, как теплые закатные лучи, проходя насквозь, выплавляют из его волос платиновые искры, просвечивают легкую светлую ткань на рукавах, отражаются от белых стен и возвращаются солнечными зайчиками на бледное, тонкое, ладно скроенное лицо, безоговорочно красивое. Было в этом всем что-то очень неправильное. То ли не должен мужчина становиться предметом любования, то ли красота эта избыточна, несоразмерна, отпущена чересчур щедро, то ли еще что — но ясно только, что толпы поклонниц — это они не зря, они очень даже не просто так, и Рейнхард Майерс об этом, понятное дело, знает.
Она сама наблюдала его в свете софитов, на фоне ночного моря, и голым по пояс на его же кухоньке, и все это было мило, конечно, и производило эффект, да, но этого явно мало для того, чтобы лишить ее способности соображать.
Есть здесь потайное дно или нет? Честен ли он, искренен ли, или у этих всех фраз и взглядов есть оборотная сторона?
— Эй, ты меня слушаешь? — переспросил Рин, кажется, во второй уже раз. — Давай, что ли, по основам. Расскажи мне о ступенях мастерства.
Никс, опомнившись, даже слегка привстала, но потом села обратно. Задумалась. Попыталась вспомнить. Знания ворочались где-то за пределами действительной памяти, ненужные и блеклые.
Задумчиво помусолив карандаш, она все-таки изрекла:
— Ступени мастерства, то есть магии… заключаются… заключаются в том, что… Нет, не так. Существует три ступени волшебства, и они одинаковы для каждой гильдии. Первая ступень. На первой ступени маг убирает физические ограничения, связанные с его специализацией, с предмета. Простой пример: мокрое дерево не горит. У меня горит. Это я пользую интуитивное безмолвное контактное бытовое заклинание первой ступени.
— Хорошо. Продолжай.
Никс с неудовольствием отметила, что похвала была ей приятна. Она постаралась говорить с тем же равнодушным тоном:
— Вторая ступень. Привязка волшебства другой школы. Тут сложнее, все зависит от способностей мага, его родословной, от его знаний и предрасположенностей. Короче говоря, вторая ступень позволяет мне почувствовать себя горящим поленом, если мне близка магия чтецов, или заставить его летать, если в предках у меня был кто-то из диких ведьм, или увидеть в вызванном пламени чего-нибудь этакое, если в роду не без прорицателей. Честно говоря, сама я до второго уровня не добиралась особо, и как привязать к простому примеру с поленом некромантов или целителей, я не знаю.
— Материал, то есть объект колдовства, тоже играет роль, — подсказал Рин. — Это мы будем проходить отдельно. Так что там у нас с третьей ступенью?
— Третья ступень — мифологизация. Основная специализация ныне здравствующих архимагов. Если я ничего не путаю, а это вряд ли, характеризуется третья ступень соединением сущности мага (некоторые называют это струной) с неким абстрактным понятием, здесь и далее "мифом". Так, маг огня сам становится немножечко огнем и приобретает способности, свойственные огню как архетипу, как воплощенному герою мифа, а не как натуральному физико-химическому явлению. И так далее, и тому подобное. Четвертая ступень, — начала Никс и запнулась, ведь про четвертую речи не шло, и никто ее об этом не спрашивал. Но Рин кивнул, мол, продолжай, и Никс заговорила снова: — Четвертая ступень была доступна исключительным чародеям прошлого. "Колдовать — как дышать", — говорили они, и, собственно, на четвертой ступени стирались многие различия между школами, и исключительные, вроде как, не были ограничены ничем, кроме собственных знаний и фантазии. Они получали огромную силу, становились опасны, их сознание переставало быть сознанием простого человека, они начинали мыслить иначе. Исключительные чародеи творили, что хотели, и именно этим они навлекли на себя народный гнев. Кажется, как-то так.
— Хорошо-о, — протянул Рин. — Давай теперь про гильдии.
— Что про гильдии? — переспросила Никс, моргнув.
— Перечисляй. И священные книги.
— Ох, — Никс вздохнула. Зубрежка священных книг гильдий всегда казалась ей чем-то ненужным и пустым. Зачем все это заучивать, если в руках подержать вряд ли получится? И все же она принялась вещать: — Священные книги гильдий, по сути, являются их уставами, написанными в разной форме. Объединяет их "Заповедь Неугомонного Сердца". Значит, чтецы. У них штук десять священных книг, то есть глав, каждая под пять сотен страниц, названия ни одной не помню. Вместе все это называется "Учтивость Благодатного Смирения".