— То есть все, кто в это зеркало смотрел — мертвы? — переспросил я.
Чтец глянул на меня так, будто бы меня перед ним нет. Он, наверное, обращался к своей памяти, которая для нормального человека чрезмерно глубока.
— Не все, — ответил Абеляр Никитович сухо.
Я понял, что копать в эту сторону у меня полномочий нет. Что ж, ладно.
— Как этот осколок мог попасть к Никс? — спросил я.
— Меня это тоже интересует, — ответил чтец.
— А ваша гильдия не может знать?
— Главное, что пока я не стану делать запросов, она не узнает о самом факте произошедшего.
— А как же?..
Он невесело хмыкнул:
— О моем рое не волнуйся, я — последний.
— Ладно, — я вздохнул. — То есть Николе… выходит, Николе просто не повезло, да?
Чтец нахмурил брови.
— Она тебе рассказала?
— О чем?
— О своем "проклятии".
Час от часу не легче. Я покачал головой:
— Нет.
— Понятно.
Абеляр Никитович потер бороду. Взвешивает, что мне можно говорить, а что нет? Знает гораздо больше, чем говорит. Очевидно также, что своим визитом и надобностью беседовать со мной о зеркале Лок я поставил его в неловкое положение. Права была Берса, все запутывается.
— На Николе лежит "проклятье", оно же благословение, — наконец заговорил чтец. — С прошлой весны. Может быть, ты где-нибудь читал или слышал о "судьбоплетах"? Ну так вот. Миф в очередной раз оказался правдой, и один такой объявился. Проявился, точнее, в мальчишке, с которым дружила Никс. И вследствие некоторых обстоятельств парнишка подкорректировал ей… судьбу.
И тут мне впервые показалось, что чтец не в себе, но я все-таки переборол зашевелившееся было недоверие, и даже тени сомнения не явил. Судьбу, значит.
Чтец продолжил:
— Ну, скорее, особенности ее взаимодействия с реальностью. На ней висит "удача утопленника". Это — старое проклятье, и мальчик применил его неосознанно, сам не ведая, что творит. Действие проклятия следующее: человеку или критически везет, или не везет. Середины не предусмотрено. Единственное, что понятно кроме этого — в свою авторскую версию проклятия мальчишка встроил "предохранитель", и о смертельных неудачах речи нет. И вот Николе, наконец, не повезло критически: она не только нашла осколок зеркала Лок, но и взглянула на него как раз так, как не стоило бы.
— Вы сможете ей помочь? — напрямую спросил я, имея в виду и только что описанное им проклятье, и летаргический сон.
Чтец долго молчал, хотя к вопросу, как мне показалось, был уже готов.
— Чтобы снять удачу утопленника, ей нужно снова найти судьбоплета. Для этого ей неплохо бы проснуться, верно? Но вероятность того, что вам удастся решить загадку зеркала Лок очень мала.
— Нам? — переспросил я.
Ну да, ну да. А как иначе-то.
— Слушай внимательно, Рейнхард Майерс, — произнес чтец, схватив меня за запястье. Я даже опомниться не успел. Абеляр Никитович смотрел мне в глаза. Взгляд этот был тяжелым, как десятитонная мраморная плита, и таким цепким, темным, что я почувствовал себя тонущим в полынье. Ох, не зря их не любят, этих чтецов. Нелюбовь эта рождается из страха, и процесс мутации мне полностью очевиден. Чтецу я этот акт агрессии, конечно, еще припомню. Пускай опасность обоюдоострая, как меч, но преимущество на стороне зачинщика. Пока я пытался подавить моментально вскипевшую во мне ярость, одновременно стараясь ее не показывать, чтец говорил быстро и сухо:
— Все осколки черного зеркала Лок хранятся сейчас в старинном замке Сорос, что на южном склоне Цинары. Насколько я знаю, чтобы его собрать, не доставало как раз одного. Полагаю, вашего. Интересно, правда? Кто-то крадет осколок Лок, тем самым затрудняя работу гильдии, а через несколько лет подбрасывает этот осколок вам.
— Уж не сама ли гильдия? — спросил я раздраженно. — Отпустите мою руку, пожалуйста. Я осознал степень серьезности, правда.
Чтец отпустил.
— Ты умеешь задавать вопросы — это хорошо. Далее, насчет зеркала. Есть предположение, что восстановленное Лок "отпустит" всех своих спящих пленников. Но это, сам понимаешь, надо проверять.
— А эти другие "уснувшие"… они тоже читали стихи, перед тем, как уснуть?
— Этого я не знаю, ибо никто… я не видел, как засыпали.
— И видео, конечно же, никто не снимал.
— Это было тридцать лет назад, Рейни.
— Что нам делать с Никс?