– Ты поставил ее прямо как в чей-то разинутый рот, – отметил Артем.
– Похоже, – рассмеялся Трой. – Это страшное чудище, внутри которого жил дядя с погребом или Карлсон! Стоило бы нам тоже попробовать, пока они все не съели.
– Ты будешь есть?
– А ты не будешь? Я ведь уже накрыл…
– Мне тогда нужен кусок белого хлеба с маслом…
– Но можно закусить ягодами. Ты представь: зима, огород в снегу, дурацкая свадьба с мясными разносолами. И вдруг – засахаренная малина! Детям положен десерт. А во время сончаса родителей он даже выложен в нужных количествах.
– Что? Неужели всегда ночью сладкого становится больше?
– Оно становится доступно. Ты когда-нибудь лазил самостоятельно в буфет? Там всегда стоит весовая емкость. А сколько тебе подают к столу? Две чайные ложки в мелкую тарелку.
Тут Трой снял крышку и принялся разнимать прилипшие друг к другу на поверхности варенья ягоды.
– А знаешь, – сказал с сомнением Артем, – ты скоро возненавидишь эту банку…
– Ну и пусть, – беспечно отозвался Данаев-друг, – я тогда избавлюсь от нее. Считай, исполню уже второе свое желание. А ты все еще подавляешь в себе первое…
Одна ягодка Артему нравилась, но в разговоре она неожиданно очутилась почти в зубах у Троя.
– Ой! Я хотел ее, – малиновый плодик так быстро исчез из поля зрения Артема, что он непроизвольно испугался и не сдержался.
– А! Тогда бери, – Трой придерживал ягоду липкими, сладкими, слегка подкрашенными фруктовым оттенком розового цвета губами. Можно было свободно протянуть ладонь и заполучить ее… Почему же он подался вперед всем телом, забыв про лежавшие на одеяле руки?.. Ягоды он коснулся губами и языком… Романтического поцелуя, который бывает при этом у взрослых, даже и не случилось, но Артему показалось, что его ударили да еще и перевернули вверх ногами. Все чувства от этой ягоды – вкусовые и тактильные – стремительно улетели в пятки, и сразу заболел живот, хоть он не успел ее раскусить. Когда-то лет в пять похожая боль началась во сне – и приснилась жуткая туча с громом, а под ней маленькая девочка, в руках ее цветок с тошнотворным запахом. И потом еще несколько раз выпутываясь из удушья этого проклятого сна, он уже точно понимал – рвота! Теперь все было по-другому. Его словно наяву тащили по песочной дорожке и окунали в холодную воду. Делалось мокро и противно, воды вокруг набегало столь много, что отчетливо хотелось выпустить ее из себя. Он поднялся, как скорченная морская фигура, не рискуя разогнуть спину, и принялся истерически отряхивать трусы. Казалось, песок был везде – и внутри, и снаружи. Хотя на одежде его не было, руки не ощущали, но в глубине тела он першил и колол, да еще и обжигал какой-то химической примесью. Артем дошел до туалета и… ничего не смог сделать… «Никогда не терпи, – говорила мама, – мочевой пузырь может лопнуть».
– Вот, кажется, и лопнет, – подумал он, наваливаясь лбом на шершавый косяк двери в уборную. Перед глазами завертелись родители с бранью, Трой с вареньем, вода с песком и… слезы. Не надо было ни спать, ни разговаривать, ни отвлекаться – следовало реветь до самого утра. Оказывается, непролитых слез оставалось еще много! Он пробовал походить взад-вперед от одной двери к другой. Трой неподвижно сидел на соседней кровати, без варенья, похожий на бледную куклу. Раз за разом подходил Артем к порогу, а друг становился белее и сосредоточеннее. Повисло тягостное и безразличное молчание. Разогретыми в ванной ладонями Артем пытался снять свой холод, потом ворочался в постели, подыскивая удачную позу, которая бы принесла успокоение, и заворачивался в одеяло, стараясь создать тепло вокруг себя; потом он просунул руку и тер до первых искр. В результате запылали… уши, и не менее горячий сон накрыл его, отгородив от далекого и близкого. Небывалое теплое блаженство между ног почувствовал он на холодную трезвую голову, проснувшись от посторонних звуков на фоне прежней тишины. Трой все еще находился на синем покрывале неразобранной постели, но уже неудобно лежал, передавленный посередине боковой деревянной спинкой, и отплевывался на пол… Артем прекрасно знал, что это значит и неплохо разбирался в способах оказания первой помощи. Однажды он уже видел это со стороны: будучи восьмилетним второклассником, поднялся он темным осенним утром раньше будильника и застыл на пороге родительской спальни, глядя, как Селена хлопочет, а Христофор корчится над тазом…
Найти кого-то в недрах закрытых комнат казалось совершенно невозможным, и стакан воды с таблеткой активированного угля нашлись на кухне значительно быстрее. Утром Влада Андреевна буквально за вихры таскала новоиспеченного мужа. Именно он напоил малолетнего брата красным вином <…>