– Я бы на твоем месте не боялся кулаков разных стариков… – сердито бросил Восторк.
– А я не испугался бы их и на твоем месте. Лучше пусть покрасят морду, чем отчислят. У нее дядя здесь работает.
– И она учится здесь как дочка начальника? А у меня отец – раздолбай, а матери вообще нет! Поэтому если кому-то что-то надо объяснить – это ко мне <…>
13.
Возле прилавков со времен пришествия нынешнего хозяина царила темнота; от дверей по диагонали расходились два зала: в одном взбирались рядами к потолку книги издательства «Пироги», которое поддерживало никому не известных желающих высказаться и выпускало им антологии в желтых, разрисованных комиксами обложках. Интересовались подобными новинками поголовные неформалы, и заведение могло вести статистику и высчитать их процент среди населения. Напротив давали пироги, и не просто бабушкины пирожки, умещающиеся в ладонь – это были целые квадраты, набитые хлопьями творожных и овощных масс, обвешанные лохмотьями остывшего растопленного сыра. Употреблявшие этот продукт обычно забывали о трапезе на полдня. Заведение радушно принимало железнодорожных туристов, которым некуда было деться из плотного графика своих отъездов, прибытий и пересадок. Такие люди часто ехали заграницу из провинций и угадывали на промежуточные станции в заколдованный отрезок времени с 5:50 до 7:55, без завтрака и без представления, где его найти. Подобные размышления и подсчеты предписывали кафе «Desire» внеконкурентную работу в ранние утренние часы. За барной стойкой стоял сам хозяин Дезар, или Денис Азаренко; после заката он бойко торговал книгами, но иногда сбивался, когда покупатель погружался в чтение, не отходя от кассы, – и предлагал пироги. Ночь он проводил беспокойную, опасался проспать работу и поэтому тусил, и это все же не спасало его от страха опозданий. Зато днем он мирно отсыпался, пока младший брат письменно преуспевал в тонкостях частной науки.
– Здорово! – приветствовал Артем. – Я уже час жду. Ты похож на блеклую женщину.
Естественный Восторк, похожий без макияжа на стопроцентного мужчину, устало присел на краешек стула, выставив на стол толстенные манжеты черной потертой косухи.
– Смысл ждать человека раньше назначенного часа?
– А я дожидался этого часа. В страдание по тебе я не успел погрузиться – ты вовремя пришел. А если бы я любил тебя по-настоящему, то ждал бы несколько дней. Эх ты, злюка! Спорим, что ты-то трое суток меня вспоминал?
– Да, мне неприятности всегда не давали покоя… Ты понимаешь, ко мне скоро приедет Настя, а тут…
– Нет, стоп! Я первый записался, и ты должен был скорее ее визитом пожертвовать.
– Она не в том возрасте, чтобы ей отказывать. А пожертвовал я скорее собой: с самого утра под обоих прогибаюсь…
– В таких случаях всех посылать надо. Встаешь и уходишь в третье место исключительно сам с собой, – крикнул Дезар от бара.
– Куда еще идти? – возмутился Восторк. – Я спать хочу. Я вас прекрасно и сидя пошлю.
– Смотри-ка, гонит из родного дома без зазрения совести. Господин Мерков, не боишься больше, что тебя за непослушание отравой накормят?! – глумился Денис.
– Я не МЕрков, я ЧмейркОв, – мрачно возразил Немеркнущий. – Артем, а ты достоин самых щедрых посылов в самые сокровенные места… Ты еще и трепач.
– Хватит материться, учитель русского языка!
– Я тебе тут не учитель, – отвечал он и активно продолжал посылать.
– Перестань, говорят. А то напишу работу на тему: «Фаллические образы в речи Восторка Христофоровича» – и ты будешь еще долго оправдываться в своем онанизме.
Когда развлеченный ими Дезар с ухмылкой подал пресловутые пироги, оба позавтракали с неомраченными аппетитами.
– И вместо того, чтобы перебирать мои детские страхи, – говорил Восторк, отодвигая тарелки, – мог бы рассказать про свои взрослые ужасы!
– Знаешь, – ответил Артем примирительно, – если твои страхи изменились, то ты выиграл. Потому что я до сих пор боюсь снов, в которых изображаюсь я, потерявший рюкзак где-то в школе.
– А, я знаю такие сны: иногда еще голым оказываешься в общественном месте!
– Оказываюсь, – признался Артем, – но спрятать себя проще, чем найти сумку с книжками.
– Да, – произнес Восторк задумчиво, – мои страхи повзрослели по-настоящему. Теперь я боюсь… гомосексуалистов!
– Ой! – Артем даже откинулся на стуле и воздел руки. – Неужели тебя где-то угораздило их напугаться?
– Было у моего друга двое друзей…
– И тебя приглашали четвертым!
– Да уж, он всерьез думал, что можно с ними дружить. А я в конце концов одного из них ударил.
– Вот! Одно и то же! Я знал. Тебе впору себя самого бояться. А меня лупить не станешь?