- Нэнв… - шепнули ее губы в то мгновение, как Натан Канадец застыл в растерянности на дороге.
- Я же говорил, что приеду к тебе, Дуар! – сказал он слишком громко для этой минуты. И улыбнулся.– Четырнадцатое июля в первый год после войны – твое.
- Нэнв! – выдохнула она.
И только после этого они обнялись – крепко-крепко. Как положено друзьям после долгих разлук. Он держал ее за руку, ощущая холод золотого обручального кольца на безымянном пальце. Она целовала его щеки, как будто бы только что снова закончилась война, смеялась, рассказывала, как три года считала его погибшим. В ночь его побега у Крозона поймали канадца, пытавшегося уйти на лодке, и расстреляли при задержании – живым он не дался. Много ли могло быть канадцев на лодке, чтобы это оказалось совпадением? Но Эдит все же прислушивалась к разговорам, надеясь узнать имя и отказываясь верить.
Это уже потом она остригла волосы по плечи, подкалывала их у висков шпильками и надевала, сдвинув набок, темно-синий, почти черный берет. Но об этом знать Натану было не нужно. Ему нужно было держать ее за руку и почти взахлеб говорить-говорить-говорить, чтобы не оставалось места молчанию и сомнениям.
- Не погибают такие, как я. У меня на счету двадцать четыре самолета. Могло быть больше, но уж как есть.
- Тебе все мало.
- Есть герои удачливее… Меня дважды сбивали. Первый раз – твой. Второй – над Мессинским проливом.
- Еще и хвастун. Тебе понравилась Италия?
- Понравилась.
Ему нравилось все на свете. Удивительная черта, которой она немного завидовала. Ему до всего было дело. Он все на свете любил и хотел. И никогда не сидел на месте, даже если спускался на землю с небес.
Если подумать, то он и пришел к ней с неба в конце весны 1943 года на сбитом «Галифаксе» 405 эскадрильи бомбардировщиков канадских ВВС. Его ноги и руки сильно обгорели, и несколько недель Маэла прятала его у себя на чердаке, покуда он не поправился.
Эдит приносила ему поесть и новости из городка. Он очень долго не мог держать в руках ложку. Приходилось его кормить. Он виновато улыбался, а она таяла от этой улыбки. Первый мужчина, которого она полюбила. Или первый мужчина, который ее заметил? Впрочем, разве тогда это имело значение?
Его загорелое лицо было покрыто мелкими оспинками. Черты же казались ей крупными, резкими, неправильными. Бугристый крупный лоб такой, что можно подумать, будто он рано начал лысеть, хотя все дело заключалось лишь в том, что мысок волос был слишком высоко. Брови темные, темнее отросшей русой шевелюры. Глаза чуть навыкате, отчего казались широко открытыми. Но замечательного цвета – грязно-зеленого, болотного. Если забыть все на свете, то глаза его не забудутся. Горбатый нос на таком лице всего лишь закономерен, но едва ли слишком примечателен.
С ума она сходила по его губам – нижняя чуть выпячена, верхняя – почти незаметна. Они были тонкими и бледными. И почти всегда смеялись.
Первый и последний раз эти губы поцеловали ее 14 июля 1943 года. В день, когда они попрощались.
До этого самой большой задачей было придумать, как увезти его из Франции.
- Он не может жить здесь до бесконечности, - временами ворчала Маэла, поглядывая на Эдит, и уверенная в том, что Натан слышит ее на своем чердаке. – Уходит ночами. Не объявляется сутками. Потом приходит грязный, голодный. У меня, конечно, гостиница, в которой давно никто не живет, но за окнами бродят эти! Нам еще повезло, что никого сюда не расквартировали!
«Этими» она называла немцев. Только так и не иначе.
Эдит отрывалась от своей вышивки и пожимала плечами. Она боялась не пережить того дня, когда Натан уйдет. Смешно. В городке, пожалуй, только одна хозяйка гостиницы и не догадывалась, что тот самый Канадец из Кемпера, чья группа освободила нескольких заключенных, приговоренных к расстрелу, это их Натан Нэнв. Впрочем, Эдит подозревала, что Маэла разыгрывает неведение. Довольно того, что у них временами живет канадский солдат. Да и у страха глаза велики. Имея за душой тайну, недолго решить, что тайна известна всем.
Утром 14 июля они с Маэлой закрыли двери, задернули шторы и никуда не выходили. Хозяйка хлопотала на кухне, Эдит старалась ей не мешать. Радио не включали. В доме стояла оглушительная тишина. Потом Маэла достала бутылку поммо из хороших времен. Быстро налила в стакан, осушила и протянула Эдит. Так их застал Натан.