«Это все люботыство», - сказал он сам себе, потянувшись за ручкой двери. Невероятная, неопредолимая тяга, которая была с первой их встречи и не ослабла даже после двенадцати лет пренебрежения и восьми лет разочарования и все еще притягивала их друг к другу через переполненный бальный зал.
И причиняла ему боль.
Собравшись с собой, он открыл дверь и вошел в комнату.
Первым сюрпризом стал ее вид. Он остановился в дверях, быстро оценивая обстановку.
Сидя в одном из кресел рядом с маленьким камином, развернутом лицом к двери, она была облачена в беспросветно траурный скучный черный наряд…На любой другой леди он бы выглядел мрачным…Но на ней….даже полностью закрытое, как то, в которое она была облачена, удручающего оттенка, не могли никак затмить ее живости. Об этом говорила каждая линия ее стройной фигуры, бурлящая в ней энергия, обуздаемой в какой-то степени, но постоянно находящейся в опасности энергетического взрыва; ей было достаточно переместить руку, затянутую в перчатку, чтобы немедленно привлечь и удержать мужское внимание.
Конечно, и его тоже.
Она продемонстрировала, подняв обе руки, длинные стройные пальцы и нежные ладони, заключенные в перчатки тонкой свиной кожи, взяла за край черной вуали и подняла ее, положив сзади волос.
Так чтобы он мог увидеть ее лица, сочные рубиновые губы, будто сделанные мастером – скульптором, выглядели заманчиво и соблазнительно. Большие, миндалевидные глаза, цвет которых менялся от зеленых до золотых, высокие, точеные скулы. Пышные темные ресницы, прямой, классический нос, все в овале идеальной фарфоровой кожи.
Черты ее лица не делали его строгим; оно было воплощением женской аристократической красоты в большинстве своем из-за оживленности черт. В спокойном состоянии ее лицо было безмятежно прекрасным; когда она была взволнована, оно было ярким и живым.
Однако сейчас, в этот день, выражение ее лица содержало очень многое.
Кристиан нахмурился. Войдя в комнату, он нахмурился.
- Ваш отец?..
Он предположил, что полный траур означал, что ее отец, граф Нанчэнс, скончался. Но если глава дома Вакс умер бы, то весь город говорил бы об этой новости. Но мало того, что он не услышал об этом разговоров даже шепотом, так лицо Литиции, несмотря на свою бледность, не выражало и намека на горе; если что-то она и пыталась сдержать, так это собственный темперамент.
Значит, однозначно не ее отец. Несмотря на неурядицы внутри семьи, которые были обычным явлением среди их семейства, она искренне любила своего эксцентричного отца.
Ее прекрасные изогнутые темные брови, слегка нахмурившиеся, дали ему понять, что он относится к числу не догадливых.
- Нет. Не папа.
Звук ее голоса потряс его. Он забыл, как давно он его слышал. Негромкий, с легкой хрипотцой, этот голос вызывал грешные видения.
Несмотря на это, сегодня он содержал определенную напряженность. Она, тяжело вздохнув, произнесла:
- Рэнделл был убит.
Произнеся эти слова, Литиция как будто освободилась от каких-то чар и, наконец, встретилась с ним взглядом. Он выражал неприкрытый гнев.
- Рэнделл был избит до смерти в своем кабинете вчера вечером. Слуги нашли его тело сегодня утром, и глупцы указали на Джастина, как на убийцу.
Он моргнул:
- Я вижу.
Медленно перемещаясь по комнате, чтобы дать себе время обдумать услышанное, он затем опустился в кресло напротив нее. Лорд Джастин Вакс был ее младшим братом. Литиции сейчас было двадцать восемь, почти двадцать девять, значит Джастину – двадцать шесть. Брат и сестра были близки, всегда были вместе.
- И что же на это ответил Джастин?
- Мы не можем его найти, чтобы спросить. Власти вместо того, чтобы проводить расследование, обвинили во всем его. Они подняли вокруг этого дела слишком много шума, - в ее словах прозвучала горечь.
Теперь, когда она преодолела самое трудное препятствие – смогла увидеться и уговорила Кристиана поговорить с ней – она почувствовала себя в состоянии сосредоточиться на деле.
Что было, безусловно, лучше, чем сосредоточиться на нем.
Позволить себе наблюдать за ним, направляющимся к ней с невыразимой изящностью через всю комнату, явно было ошибкой. Вся сила, заключенная в одном мужчине, мужчине с живыми цепким взглядом, что можно было расценить как самое меньшее- опасность, могла отвлечь любую живую женщину. Ее больше всех остальных. Тем не менее, сегодня она должна преодолеть прошлое наваждение и иметь дело с этим мужчиной.
По выражению его лица редко можно было что-либо понять, так мало, что невозможно было смягчить жесткие черты его лица, острые скулы, длинные плоские щеки, строгие черты лица – большие серые глаза, широкий лоб, прямые коричневые брови, удивительно густые ресницы, тонкие точеные губы и решительный нос. Квадратный подбородок свидетельствовал об упорстве, которое обычно скрывалось под покровом легкого очарования.