— А он тяжелый.
— Забудьте, что там оружие.
— Легко вам советовать. Я все же не понимаю, почему нельзя пистолет оставить в машине.
— Потому что события развиваются совсем не так, как я предполагал.
Они вышли с парковочной площадки и увидели, как пустынная площадь, на которой маячили несколько фигур уборщиков, неожиданно стала заполняться спешащими учениками сразу после того, как в некоторых зданиях зазвонили колокола. Мальчики в униформе: серых брюках, темно-синих блейзерах и красных в полоску галстуках — с деловитой поспешностью выбегали из учебных зданий, устремляясь через плац к большому дому напротив церкви.
— Учебная пожарная тревога?
Джилл посмотрела на часы:
— Полдень. Время ленча.
К ним подошел юноша лет пятнадцати.
— Могу ли я быть вам полезным, сэр?
— Нам нужна школьная библиотека, — сказал Питтман.
Юноша указал влево.
— В четвертом здании, сэр. Может быть, желаете встретиться с мистером Беннетом?
— Мистером Беннетом?
— Директором Академии.
— Нет необходимости беспокоить его. Благодарю за помощь.
— К вашим услугам, сэр.
Юноша повернулся и заспешил на противоположную сторону площади, к зданию, за дверями которого исчезали остальные школьники, ухитрявшиеся, несмотря на поспешность, сохранять достоинство джентльменов.
— Он будет достойным представителем вашингтонского общества, — заметил Питтман.
Они с Джилл двинулись в направлении, указанном юношей, и вскоре достигли здания, где над дверью была цифра 4. С залитого солнцем двора они вступили в прохладу хорошо освещенной лестничной клетки. Пахнущие воском ступени вели как вверх, так и вниз.
В помещении царила зловещая тишина.
— Весьма сомнительно, что библиотека расположена в цокольном этаже, — сказала Джилл. — Как правило, там повышается влажность, что вредно для книг.
Согласно кивнув, Питтман поднялся на первый этаж. Его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Почти все двери были открыты. За одной виднелись учебные столы с компьютерами. За другой — магнитофоны и наушники. Здесь, видимо, изучали языки.
Когда Питтман подошел к третьей двери, из нее вышел уже немолодой, лет шестидесяти, мужчина в такой же униформе, как и школьники. Невысокий, полноватый, с пегими усами и жиденькими седыми волосами.
В руке он держал ключ — видимо, собирался запереть дверь. Он поверх очков уставился на Питтмана и Джилл.
— А я как раз собираюсь на ленч. Чем могу быть полезен?
— Нам сказали, что в этом здании расположена библиотека.
— Да, это так. — Человек откашлялся.
— Здесь хранятся старые ежегодники и остальная литература такого рода? — поинтересовался Питтман.
— Ежегодники хранятся в архивной секции. — Человек внимательно смотрел на Питтмана. — Мне кажется, сэр, мы с вами никогда не встречались. Что именно хотели бы вы узнать?
— Питер Логан. Независимый журналист. Решил приступить к работе над книгой, которую обещал самому себе написать обязательно.
— К работе над книгой?
— Об Академии Гроллье. В ней обучалось так много выдающихся людей, посвятивших себя служению нашему обществу.
— Вы не ошибетесь, если скажете, что в этом смысле мы значительно превысили свою квоту. Но боюсь, наши выпускники будут против любого вторжения в их личную жизнь.
— Они могут не беспокоиться. Упор в книге будет сделан на Академии как таковой. Полагаю, она сможет послужить примером для других школ, если я опишу принятую здесь превосходную методику обучения. Наша страна находится в кризисе. Система образования требует изменений... Меня волнует наше будущее. Необходима модель, и я не вижу модели лучшей, чем Академия Гроллье.
Человек сурово сдвинул брови и торжественно кивнул.
— Во всей Америке не найти лучшего учебного заведения. Итак, к какого рода исследованиям вы намерены приступить?
— Для начала, мистер?..
— Карадин. Я главный библиотекарь.
— Значительная часть книги, естественно, будет посвящена педагогическим теориям, господствующим в Академии. Но изложить их необходимо на фоне широкой исторической перспективы. Когда Академия была основана. Кем. Как развивалась. Имена знаменитостей, вышедших из ее стен. Прежде всего, полагаю, не мешало бы изучить ваши архивы. Просмотреть ежегодники, например. На фотографиях видно, как изменился внешний вид Академии за истекшие годы. Может быть, мне удастся установить, что Гроллье дала стране больше знаменитых людей, чем принято считать. Фигурально выражаясь, прежде чем погрузиться в глубины, я хотел бы снять сливки.
— Весьма разумный метод. Архивы расположены... — Карадин бросил взгляд на часы. — Простите. Во время ленча у меня встреча с библиотечным комитетом, а я уже опаздываю. Боюсь, что не смогу показать вам архивы. Если вернетесь к часу дня... Глава нашей трапезной, несомненно, будет рад покормить вас.
— Благодарю, мистер Карадин, но мы с помощницей позавтракали довольно поздно. Говоря по правде, мне просто не терпится приступить к делу. Может быть, допустите нас в архивы, и мы ознакомимся с материалами, пока вы встречаетесь с членами совета? Я не хотел бы причинять вам ни малейшего беспокойства. Уверен, у вас есть дела более важные, чем созерцать, как мы копаемся в журналах.
Карадин вновь посмотрел на часы.
— Но я уже должен быть... Ну, хорошо. Ничего страшного не произойдет. Архивы этажом выше. Правая дверь направо.
— Не будете ли вы так любезны открыть нам ее, мистер Карадин? Больше мы вас не станем беспокоить.
— Поднимайтесь. — Карадин прошел мимо них к лестнице. — Дверь не заперта. За редким исключением двери в Гроллье не запираются. В этой школе учатся джентльмены. Мы полагаемся на законы чести. За сто тридцать лет существования школы не было ни единого случая кражи.
— Именно это я всегда утверждал. Ваша школа — образец для остальных. Обязательно приведу ваши слова в книге.
— Я ужасно опаздываю, — пробормотал главный библиотекарь, развел руками и заспешил вниз по лестнице к выходу.
9
Наружная дверь здания захлопнулась с глухим стуком. Питтман прислушался к пронесшемуся эху, повернулся к Джилл и жестом указал на ведущие вверх ступени.
— Надеюсь, он будет вкушать неторопливо.
Этажом выше первая дверь направо была с матовым стеклом. Питтман, нервничая, потянулся к ручке, не ошибся ли Карадин и не окажется ли дверь запертой. Но ручка повернулась без труда, и, облегченно вздохнув, Питтман вошел внутрь.
Помещение оказалось значительно больше, чем он ожидал, и было залито светом, проникавшим сквозь несколько окон. Книжные полки тянулись вдоль стен и по всему залу, как это принято в библиотеках. На полках кроме книг — разнообразные коробки и пачки бумаг.
Джилл закрыла дверь и огляделась.
— Просмотрите полки вдоль стен, а я займусь центральными.
Минут пять они посвятили поискам.
— Здесь, — сказала Джилл.
Питтман подошел и сел у книжных полок, на которые указала девушка. На корешках книг большого формата, переплетенных в черную кожу, были золотом вытеснены годы, начиная с 1900-го. Тома располагались в хронологическом порядке и стояли в несколько рядов.
— Со слов Карадина я понял, что школа существует сто тридцать лет, — заметил Питтман. — Где могут быть остальные ежегодники?
— Вполне вероятно, что традиция их публикации возникла лишь с начала века.
— Возможно, — пожал плечами Питтман. — Миллгейту исполнилось восемьдесят. Допустим, он окончил Академию в восемнадцать, следовательно, его последний семестр в Гроллье был...
— Весной 1933 года, — закончила Джилл.
— Как вы ухитрились так чертовски быстро вычислить?
— Я всегда была на короткой ноге с цифрами. Не забывайте о моем богатстве. — Шуткой она хотела снять напряжение. — Правда, Миллгейт мог окончить школу и в семнадцать лет.
— Остальные «Большие советники» не обязательно ровесники Миллгейта. Просмотрим на всякий случай несколько лет в обе стороны. Скажем, с 1929-го по 1936-й.
— Прекрасно, — ответила Джилл. — Я возьму до 1932 года, вы — остальные.
— Здесь есть стол.
Усевшись друг против друга, они сложили ежегодники стопками и принялись за чтение.
— Хорошо, что списки учеников составлены по алфавиту. Это сэкономит нам время.