— Да, конечно. Держу пари, в участке просто лопнули бы от смеха. — Питтман вполне понимал мотивы Джилл, но ожесточился при мысли о том, что она могла бросить его.
— Почему же не осталась, а побежала за мной?
— Вспомнила, как семь лет назад ты угодил в тюрьму после того, как попытался взять интервью у Миллгейта. Ты сам мне об этом рассказывал.
— Было дело. Ко мне подсадили двоих парней, явно работавших на него, и они сделали из меня котлету.
— А охранники что?
— Не очень спешили. Никак не могли допить свой кофе. Ясно, что их купили.
Неужели Джилл способна покинуть его? Эта мысль ранила сердце.
— Значит, ты пошла за мной из чувства самосохранения? Верх взял здравый смысл?
— Вовсе нет, — ответила Джилл.
— Боялась за свою жизнь?
— Ничего похожего. Моя безопасность тут ни при чем.
— Но тогда?..
— Я беспокоилась о тебе. Боялась оставить тебя одного в беде.
— Брось. Я и один прекрасно справился бы.
— Ты даже не понимаешь, насколько ты уязвим.
— Еще как понимаю, особенно в тот момент, когда в меня стреляют.
— Эмоционально уязвим. В прошлую среду ты, как известно, собирался стреляться.
— Я не нуждаюсь в напоминании. Кстати, этот выстрел избавил бы многих людей от больших неприятностей.
Джилл перелезла через спинку на пассажирское сиденье.
— Этими словами ты лишь подтвердил мою мысль. Без поддержки ты не смог бы сопротивляться. Мне не приходилось встречать существа более одинокого. Ты давно сдался бы, не будь рядом человека, о котором надо заботиться.
У Питтмана похолодело в груди. Не в силах что-нибудь сказать, он миновал Бостон Коммон и проехал по Коламбус-авеню, в точности повторяя прежний маршрут, но в обратном направлении.
— Я не оставила тебя просто потому, что не захотела.
Наконец Питтман заговорил:
— Надо сказать, что за пару секунд ты многое успела продумать.
— Я и раньше об этом думала, — возразила Джилл. — Кроме того, хочется знать, уживемся ли мы, когда жизнь войдет в нормальную колею.
— Если войдет, — с ударением произнес Питтман и добавил: — Если жизнь когда-нибудь станет нормальной и мы выскочим живыми из этой истории.
— У меня появились какие-то новые ощущения, — сказала Джилл. — Особенно когда ты представил меня в качестве жены...
— Что же это за ощущения?
— Мне понравилось.
Изумленный, он не нашел нужных слов и лишь слегка коснулся ее руки.
У Питтмана перехватило дыхание. Он выехал из ряда и остановился у тротуара, когда услышал резкий звук клаксона. Он внимательно смотрел на Джилл, на ее подвижное овальное лицо, длинные шелковистые волосы цвета спелой кукурузы. Ее сапфировые глаза поблескивали в свете фар проходящих мимо машин.
Питтман наклонился и тихо поцеловал девушку, затрепетав от нежного прикосновения ее губ. Когда же Джилл обвила его шею руками, им овладело совершенно непередаваемое чувство. Поцелуй длился бесконечно. Джилл чуть приоткрыла губы, и он до конца впитал в себя их сладость.
Наконец Питтман вырвался из водоворота охвативших его чувств и, задыхаясь, откинулся на спинку сиденья. Не сводя глаз с девушки, он прошептал:
— Я никогда не испытывал ничего подобного.
— Тебе еще многое предстоит испытать, чтобы восполнить пробел.
Питтман снова поцеловал ее, пораженный вспыхнувшей в нем страстью.
Весь дрожа, он оторвался от Джилл.
— Мое сердце бьется так сильно...
— Знаю, — ответила Джилл. — А у меня кружится голова.
Взревел клаксон проезжавшей мимо машины. Питтман посмотрел в боковое стекло. Оказывается, он остановился в зоне, где стоянка запрещена.
— Меньше всего нам сейчас нужен штраф за нарушение правил.
Он отъехал от тротуара.
На углу следующей улицы Питтман заметил полицейскую машину, и теперь изо всех сил старался держать постоянную скорость, глядя прямо перед собой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он увидел в зеркальце заднего вида, что патрульный автомобиль двинулся не за ними, а свернул на боковую улицу.
Питтман немного расслабил лежавшие на руле руки, подумав, что страх, который он сейчас испытал, куда сильнее обычного.
5
— Куда мы теперь направляемся?
Питтман молча покачал головой. Потоки света от встречных машин на скоростной дороге слепили его. Несколько минут он молчал, пытаясь осмыслить столь резкую перемену в характере их отношений, догадываясь, что мысли Джилл заняты тем же.
— Мы покидаем Бостон, — ответил он наконец. — Но куда ехать дальше, совершенно не представляю. Нам многое удалось узнать. Но ничего конкретного. Ни за что не поверю, что люди Миллгейта хотят нас убить лишь за то, что мы узнали о его прошлом в Академии Гроллье.
— Допустим, он не поддался домогательствам...
— Но все косвенные данные указывают...
— Нет, я хочу лишь сказать, что он не противился домогательствам Клайна, — пояснила Джилл. — И теперь люди Миллгейта опасаются за его репутацию.
— Думаешь, только это?
— Миллгейт сообщил тебе что-то о Гроллье, и за это его убили. А теперь хотят любыми средствами помешать тебе. И мне тоже, потому что полагают, и не без основания, что ты мне все рассказал.
— Убить Миллгейта, чтобы защитить его же репутацию? Я просто не могу... Нет, за этим стоит нечто большее, — возразил Питтман. — Не думаю, что мы до конца все выяснили. Не исключено, что остальные «Большие советники» пытаются защитить свою собственную репутацию. Не хотят, чтобы дела Академии всплыли наружу.
— Но что, собственно, произошло? И как мы можем это доказать? — спросила Джилл. — Я уже ничего не соображаю от голода, и если сейчас же не подкреплюсь...
Посмотрев вперед, она показала на грузовик, свернувший со скоростной полосы и остановившийся на залитой ярким светом натриевых ламп асфальтированной площадке.
— У меня тоже урчит в животе, — заявил Питтман и свернул с шоссе на площадку для отдыха, с заправочной станцией и закусочной. На всякий случай он поставил машину подальше от целого ряда девятиосных монстров.
Они вылезли из машины, и Питтман обнял девушку.
— Что же нам делать? — спросила она, положив голову ему на плечо. — Где искать ответы?
— Сейчас мы устали. — Питтман поцеловал ее и погладил по волосам. — Прежде всего следует подкрепиться, а затем найти место для отдыха.
Взявшись за руки, они направились в сторону ярко освещенного входа в закусочную. На площадку то и дело въезжали машины. Питтман устало взглянул на остановившийся перед ними микроавтобус. Окно со стороны водителя было опущено. Радиоприемник в кабине работал, диктор сообщал новости.
— Я психую безо всяких на то причин, — заявил Питтман. — Все встречные кажутся мне подозрительными.
Проходя мимо автобуса, он постарался оказаться между Джилл и машиной. Мордастый водитель что-то громко обсуждал со своим пассажиром, но звук радио перекрывал его голос.
— Боже мой. — Питтман повернулся к микроавтобусу.
— Что случилось?
— Новости. Радио. Ты не слышала?
— Нет.
— Энтони Ллойд. Один из «Больших советников». Он мертв.
6
Потрясенные этой новостью, Питтман и Джилл побежали к своему «дастеру». Питтман сел на водительское место и принялся переключать станции, но в эфире звучали какие-то викторины, музыка в стиле кантри, реклама. И Питтман не переставал чертыхаться.
— Должна же быть где-то передача новостей, — бормотал он себе под нос.
Питтман запустил двигатель, опасаясь, что включенный приемник ослабит автомобильный аккумулятор. Через десять минут началась ежечасная передача новостей.
«Энтони Ллойд, бывший постоянным представителем США в ООН, послом в бывшем СССР и в Великобритании, являвшийся в прошлом госсекретарем и министром обороны, скончался сегодня вечером в своем доме поблизости от Вашингтона, — торжественно-печально сообщил диктор. — Один из членов легендарной группы, состоящей из пяти дипломатов, он влиял на ход мировых событий со времен второй мировой войны вплоть до сегодняшнего времени. Коллеги частенько величали Ллойда „Большим советником“. Нынешний госсекретарь Харольд Фикс заявил: „Энтони Ллойд оказывал огромное влияние на американскую внешнюю политику в течение последних пятидесяти лет. Нам всегда будет не хватать его мудрых советов“. Причина смерти окончательно не установлена, но ходят слухи, что Ллойд (ему не так давно исполнилось восемьдесят лет) скончался от инсульта, вызванного переживаниями, связанными с недавним убийством его коллеги на протяжении многих лет Джонатана Миллгейта, также входившего в пятерку „Больших советников“. Власти продолжают розыск бывшего репортера Мэтью Питтмана, который, как утверждают, повинен в смерти Миллгейта».