Куда там! Даже собаки хвосты поджали.
Глава шестая,
в которой у Ивана появляются новые друзья
Солнце село. Темно стало в лесу. Тихо. Иван поторапливает товарищей.
Шли долго.
Потом под ногами захлюпало. Болото. Утонуть можно.
- Придётся подождать рассвета, - вздохнул Иван.
Отыскали солдаты сухое местечко под деревом, да так и повалились от усталости.
Контуженный сказал тихо:
- С-сейчас бы п-поесть ч-чего.
- Да-а-а, - откликнулся Иван. - Ещё спасибо, рыжий накормил.
Все заулыбались, хотя очень устали и раны болели.
Нащупал Иван краюшку за пазухой. Вздохнул. Нет. Не крайний ещё случай... Ягод можно поесть... Воды напиться...
- Давайте спать по очереди. Я первый посторожу.
Задремали товарищи. А Иван глаз не смыкает, слушает, как лес шумит.
Под утро зашептались деревья: вершины их первыми видят, как небо светлеет, и всему лесу говорят об этом. Потом птицы загомонили, стали с утренней зорькой здороваться."
Пора товарищей будить", - подумал Иван. Только хотел он сказать "подъём", как неподалёку ветка хрустнула. Не под птицей, не под зверем, под человечьей ногой.
Поднял Иван автомат.
- Положь автомат. Не балуй, - сказал кто-то строгим басом. - Кто такие?
- А ты кто? - спросил Иван громко, чтобы товарищей разбудить. - Не вижу тебя.
- А чего на меня смотреть? Может, я тень от дерева, может, роса на траве. Пятеро вас?
- Ну...
- Не нукай. Не запряг. Как тебя в школе учили отвечать? "Да. Нас пятеро".
Проснулись товарищи Ивана. Ворочают головами со сна, не поймут: с кем это Иван разговаривает?
- А вы, часом, не те ли пять Иванов, что вчера переполох наделали? спросил бас.
- Где переполох? Какой? - притворился Иван.
- Не по вашему ли следу собаки идут?
- Да что ты всё спрашиваешь? Сам ответь, кто ты такой? А не то!.. - Иван снова сердито вскинул автомат.
- Ай-ай-ай... Опять балуешь, чудак человек... Ведь мне-то вас лучше видать, я-то вас скорее перестрелять могу.
Опустил Иван автомат.
- Твоя правда. Выходи на свет. Может, столкуемся.
- Ну, гляди не испугайся, - сказал бас.
Дрогнули кусты, и вышел из них маленький, сухонький старичок. Борода седая, усы от табака жёлтые. На ногах сапоги высокие. На голове шапка-ушанка. За плечом охотничье ружьё-двустволка.
Увидели Иван и его товарищи старичка, засмеялись.
- Ага! - прогудел старичок густым басом. - Не боитесь, значит. Храбрые.
- Здравствуй, дедушка, - сказал Иван. - Как тебя звать-величать? Откуда идёшь? Что в лесу позабыл?
- Зови меня Дед-Столет, не ошибёшься. Откуда иду - отсюда не видать. А потерял я в лесу добрых молодцев, не сморчков, не строчков, а лесных боровичков. А вы кто будете, далеко ли собрались?
- Солдаты мы, - сказал Иван. - Попали фашистам в лапы. Да вот ушли. Идем солнцу навстречу.
- Ясно-понятно. Очень приятно. Вас-то я и жду, - пробасил Дед-Столет.
- А откуда ж ты про нас знаешь? - удивился Иван.
- По радио передали, по фашистскому, чтоб все части ихние выставили дозоры и засады, ловили пятерых русских Иванов, которые будут к фронту пробираться. А мы - партизаны. Вот меня с добрыми молодцами и послали вас перехватить и в отряд препроводить. В наш. В партизанский.
- А где ж твои добрые молодцы?
- Все здесь, - ответил дед. Сунул два пальца в рот да как свистнет.
Дрогнули кусты вокруг, и вышли из них двенадцать добрых молодцев. Усатые и безусые. Один другого статнее.
- Вот мои добрые молодцы, внуки мои и правнуки, - гордо сказал Дед-Столет. - Однако пора от собак уходить.
Хотел Иван с земли подняться - не смог, ослабел. И товарищи его встать не могут.
Подошёл к Ивану самый молоденький из молодцев. Ловко перевязал его раны. А руки у молодца маленькие и белые, будто девичьи. Глаза синие, большие, ласково глядят из-под длинных ресниц.
- Спасибо, - сказал Иван. - Как звать тебя, паренёк?
Покраснел паренёк, отвёл глаза и ответил:
- Алёнушкой.
- Нынче все воюют, - строго сказал Дед-Столет. - Старые и малые. Ребята и девчата. Весь народ. - И скомандовал: - Берите гостей под руки. И в путь!
Взяли партизаны солдат под руки, помогли на ноги встать.
Двое самых высоких Ивану плечи свои подставили. Опёрся на них Иван.
Партизаны рядом с ним маленькими показались, будто молодые дубки рядом с могучим дубом.
- Здоров вымахал, - с уважением сказал Дед-Столет и голову запрокинул, чтобы Ивану в лицо глянуть.
- Он у нас, как в сказке: не по дням, а по делам растёт, - сказал Николай.
Повёл Дед-Столет солдат через топи-болота, через ручьи и речки, лесами да перелесками. Повёл тропками нехожеными, кочками неприметными, где ни пешему, ни конному дороги нет.
И привёл в партизанский лагерь.
Глава седьмая,
в которой мы будем радоваться вместе с Иваном
Собрались партизаны вокруг солдат. Накормили-напоили. Расспрашивают.
Потом Дед-Столет говорит:
- Сейчас я вас командиру представлю. Только так: лицо его увидите - не удивляйтесь и виду не подавайте. Лицо у него обожжённое. И он своего лица не знает, потому что мы все зеркала в лагере попрятали.
Спустились солдаты вслед за дедом в штабную землянку.
В землянке тепло. В печке дрова потрескивают.
За самодельным столом сидит человек в военной гимнастёрке. Лицо у него всё в шрамах от ожогов. И руки - в шрамах.
- Здравствуйте, товарищи, - сказал человек. - Вы и есть пять Иванов, за которыми фашисты охотятся? Знать, крепко им насолили!
Показался Ивану голос будто знакомым.
- Насолить не насолили, а уйти среди бела дня - ушли.
- Ишь как, - засмеялся партизанский командир. - Так запросто и ушли?
И смех показался Ивану знакомым. Где же он его слышал?
- Запросто не запросто, а стрельба была, - отвечает, а сам в командира всматривается.
И командир на Ивана глядит внимательно.
- А стрельба, говоришь, была? - и по лбу ладонью провёл.
И жест этот тоже знакомый.
Дрогнуло сердце у Ивана, шагнул он к командиру.
- Алёша, - сказал тихо, - Алёша, брат...
И командир - к Ивану:
- Иванушка!
Обнялись братья и замерли.
И все, кто в землянке был, замерли. Даже дрова в печке потрескивать перестали.
Так постояли братья в тишине, может, минуту, а может, час.
Кто-то всхлипнул.
Дед-Столет глаза бородой утёр.
И все тихонько из землянки вышли. Оставили братьев одних.
Алёша рассказал, как выскочил из горящего танка и отполз в кусты. Как нашли его внуки Деда-Столета. Принесли в свою деревню. Спрятали. Выходили.
Стали вспоминать они старушку мать, места родные, старшего брата своего Степана.
А потом Алёша спросил:
- Скажи мне прямо, Иван. Очень у меня страшное лицо?
- Лицо как лицо. Обгорелое немного. И без бровей проживёшь.
Улыбнулся Алёша:
- Все зеркала от меня в лагере попрятали. А я в ковшик с водой гляжусь. К новому своему лицу привыкаю.
Тут кто-то тихонько постучался в дверь. И обожжённое Алёшино лицо вдруг преобразилось, разгладилось, и глаза засияли ласково.
- Входи, - сказал Алёша.
Дверь отворилась, и вошла Алёнушка с котелком в руках.
- Обед принесла, товарищ командир.
Голос у Алёнушки - как колокольчик.
Поставила Алёнушка на стол котелок, ложки, хлеб, соль.
- Спасибо, Алёнушка, садись с нами, - пригласил Алёша.
Алёнушка ломаться не стала, присела к столу.