— Очень занятой он у вас, — хмыкнул незнакомец. — В жатву не до озера ему.
— Так ведь и я не бездельничаю.
— Справитесь, ничего, — уверял гость, — по совместительству, так сказать… Мы вам зарплату определим, все честь по чести, не сомневайтесь. Егерское удостоверение вам охотобщество выдаст. Мы сообщим туда…
Ефим только глазами моргал, обескураженный хваткой незнакомца, его бесцеремонным напором.
— В принципе, значит, договорились? — пользуясь растерянностью Ефима, напирал гость.
— Да как вам сказать… — замялся Ефим. Егерскую работу он представлял, вообще-то, не находил ее сложной и трудной, родился ведь и живет в озерном крае. Видит ведь постоянно и охотников, и егерей. И чем они занимаются, тоже видит, не слепой. Некоторые егеря, по правде сказать, так зазря и зарплату получают. Пьянствуют только да браконьерам попутствуют. Больше того, сами безобразничают, сами — креста на них нет! — охотятся в запретных местах и в неположенное время.
— Давайте нанесем ваши данные — и по рукам, — незнакомец вытащил блокнот с ручкой. Узнал год рождения Ефима, повыспросил все о семейном положении. — Эта справка для бухгалтерии нужна. Мы вас на должность экспедитора оформим. Зарплату будете получать в начале каждого месяца, почтой. Ставка экспедитора — восемьдесят рублей. Устраивает?
Восемьдесят рублей! Ефим ошеломленно уставился на незнакомца. За что? За один только догляд за озером? Не надсмехаются ли над ним?
— Ну, будем здоровы, Евсеевич… я спешу. Меня на большаке машина поджидает. Как-нибудь выберись в город, в охотобщество. Там все подробнее растолкуют.
И, приобняв уж запанибрата Ефима, незнакомец побежал в сторону большака, соскальзывая и проваливаясь в снег с утоптанной узкой тропки.
Вот балаболка. Трепач, проходимец побывал какой-то. Разве так дела делаются? Набежал, насказал, наобещал семь верст до небес — да только его и видели. А тут понимай, как знаешь.
Пойти разве к Таське, что он посоветует?
Таська — механизатор, один-разъединственный парень на всю Сысоевку. Жил он в Сысоевке из-за матери (отца парень только по фотографиям знал), та не желала расставаться с домом, поднятым еще стариками, родителями мужа. Да и работа у Артемьевны была близко, на ферме, ходила туда вместе с Прокшиной Степанидой.
И Таська, и Артемьевна по случаю выходного были дома. Таська разобрал на лавке какую-то деталь от своего мотоцикла. Носится на нем, что черт, но и чинит часто. Знает в этом толк, привычный ко всяким машинам. Школу механизаторов он еще до службы окончил, трактора может водить, комбайны, в армии управлял тягачом с боеголовками.
— Ну, Евсеич! Славную я тебе шабашку подкинул? — весело встретил парень Ефима. — Видел в окно, как вы по рукам били!
— Какой там по рукам, — отмахнулся Ефим. — Он зачем приходил-то, не скажешь? Ни черта я толком не понял.
— А тут и понимать нечего. Сартыкуль с этого года — приписное озеро. За охотниками горторга. Им так и сказали в охотобществе: хотите, мол, иметь приписное озеро, содержите егеря. — Таська раздумался, вздохнул: — Да, отошла, видно, лавочка. Отстрелялся я вольно. Раньше как было: выдалась свободная минутка, хватай быстрее ружье, патронташ — и охотничай. Теперь же подчинили озеро. Мне, правда, предлагали егерем стать, но какой я егерь, если в уборочную, самую охотничью пору, мне и поспать-поесть некогда, хоть из комбайна не вылазь. Здесь посвободнее человек нужен. Я так и сказал напрямую. В жатву, мол, не до озера мне. Да я, мол, и охотник-то… в открытие только, да так когда. У нас, говорю, Еремка самый заядлый! Тот, дескать, подсадную даже имеет.
Ваньку конечно же валял перед приезжим Таська. И охотник он был не меньше заядлый, чем Еремка, и подсадная была не Еремкина, а его. Еремка только присматривал за Катькой, поскольку Таське все недосуг, все техникой занят. Катьку Еремка держит во дворе, холит, кормит ее — страсть как прожорлива эта карлица, помесь домашней утки и дикого селезня, водит на бечевке на воду. Любит старик глядеть на подсадную, слушать, как она дуроматом трещит, завлекая хахалей. Охотиться, однако, с ней не выезжает. Еремка худо видит и боится подстрелить Катьку.
— Еремка для них староват оказался, — продолжал Таська, — им помоложе надо, из местных желательно. Сысоевский егерь, думаю, куда ни шло. Все лучше, чем чужой, со стороны нанятый. Со своим и договориться можно. Правда, Евсеич? — азартно подмигнул Таська. — Ну, я и навелил тебя. Ты, дескать, хоть и вовсе не охотник, но мужик исполнительный, усердный… в порядке станешь озеро содержать.
— Ага, ага… так и сказал, — поддержала Таську мать, маленькая, сильно седеющая и сутулящаяся Артемьевна. — Ефим, мол, в бригаде работает. У него, мол, посвободнее со временем. Он-де сосед наш, в одном порядке живет.