— Неладно, что ли, чо? — спросила за завтраком Степанида, успевшая уж и на ферме побывать и печь в избе истопить, — смурый такой?
Ефим не ответил, еще больше посмурнел, низко склонился над тарелкой.
— С ним по-человечески разговаривают, так он…
— Вот привязалась… Ну, Таська с Еремкой на озере. Ну, тебе-то чо?
— Так, на озере, — не поняла Степанида. — А в чем дело-то? Они кажну осень там.
— Да, кажну… — сверкнул глазами Ефим. — А сейчас все! — Он стукнул ложкой по столу. — Я им покажу охоту! Я их отучу вредничать!
— Господи! — встревожилась не на шутку Степанида. — Чо ж это такое? Откуда напасть? Откуда ненастье?.. Сколько живем соседями, не ругивались, можно сказать… и на тебе — раздор. И какой раздор! Вишь, позеленел весь.
— Не каркай…
— А все твоя новая работа виновата, егерство твое!.. Ну, как ты теперь угодишь и тем и этим?
Позавтракав, Ефим пошел снова на берег, сел там на корму своей лодки и стал ждать. Таська и Еремка в камышах долго не задержатся, у парня пересменка в десять.
Вскоре те и впрямь появились. Таська плыл впереди, привычно и широко взмахивая шестиком, лодка его неслышно рассекала воду, с боков расходились длинные волны-усы. Чуть поотстав, тянулся за парнем и Еремка, даром, что старикан, что восьмой уж десяток разменял.
Заметив на берегу егеря, Таська бросил толкаться, Еремка сразу догнал его, они посовещались о чем-то и двинулись дальше.
«Как же их отвадить от Сартыкуля? — ломал Ефим голову. — Откажутся ведь от него горторговские охотники. Кому такой егерь нужен, коего браконьеры не страшатся, не обходят далекой стороной?»
И ведь не кто-нибудь, а свои, деревенские, пакостят, палки ему в колеса вставляют. Как тут выпутаться, что предпринять? Не отбирать же и в самом деле ружья у них, не обкладывать дураков штрафом.
В конце концов, если б не Таська, разве был бы он сейчас егерем?
А Еремка?
Наглость ведь это, шугать старика с озера. Он и стрелять-то плохо видит. Какой от него урон птице?
Еремка ведь жить не может без озера. Так, бывает, истоскуется, истомится за долгую зиму, смотреть больно. Ждет не дождется тепла. Часто выходит за деревню, принюхивается к весенним ветрам: «Торопится, родненькая!.. На крыльях летит!»
И когда она прилетает, весна-то, старик целыми днями пропадает на Сартыкуле. Берданку, однако, не берет с собой. Плавает на плоскодонке по разводьям и заводям, потешается над шальными селезнями: «Вот ненасытные! Вот фулиганье!.. Ни одну мимо юбку не пропустят… топчут и топчут!»
Заплывает Еремка на озеро и в холода, осенями. Караулит птицу на зорьках. Стреляет, правда, редко, убивает еще реже, но сидит в лодке до посинения.
Да, единственная отрада Еремки — озеро. И ту отобрать хотят.
Охотники причалились. Ефим молча наблюдал, как они вытаскивают из воды лодки, как прячут шестики в камышах. Еремка был в старенькой телогрейке, рваной шапчонке, Таська — в промасленном рабочем комбинезоне, чтобы, видно, времени не терять даром, садиться на мотоцикл после охоты и дуть сразу в поле.
Таська добыл четырех косатых, Еремка понес домой косатую и трех чирков. Ясно, что парень поделился уткой. Не мог Еремка настрелять столько.
— Ну, друзья, — загородил им дорогу Ефим, — как мне прикажете с вами?
— А никак, — выступил наперед Таська. — Ничего мы такого не сделали.
— Ладно… ничего, — сдерживался пока что Ефим. — Покажь мне тогда путевку свою.
— Ты мне ее выдай сначала, — насмешливо посоветовал парень.
— Я тебе выдам! Я тебе выдам!.. — тут же разошелся Ефим, его ненадолго хватило. — За каждую мне утку ответишь. И за своих, и за тех вон, сверх нормы взятых, — показал он на уток Еремки.
— Это я взял, на твоих глядя. Там один, знаешь, нашмалял сколько!.. Там вон сидит! — Таська махнул рукой в сторону Савельева.
— Ты за себя отвечай.
— Пусть сначала они ответят.
— Последний тебя раз предупреждаю, парень… С ружьем распрощаешься.
— Помощников прихвати… У одного у тебя ничего не выйдет.
Тут парень прав, пожалуй. Без помощников иль свидетелей здесь и впрямь не обойтись. На Еремку в таком деле нельзя полагаться. Он заодно с парнем. Если надо, Еремка всегда дурачком прикинется, ничего от него толком не добьются. В силе еще дед, крепкий, ядреный, что груздок, никогда не подумаешь, что двух жен схоронил. И поговаривает — в шутку уж правда — третью заиметь.
— Будут помощники, не беспокойся.
— Ну, ну, — усмехнулся Таська. — А теперь пусти, я на работу опаздываю.