Они рассыпали порох на каменной плите у очага, предварительно убрав циновки из тростника. Огонь горел ровно, так как дрова были сухими и уже прошло достаточно много времени, с тех пор как их забросили в печь. Кейтсби, Руквуд и Грант уселись за длинный стол на козлах, стоявший рядом с очагом, и стали строить планы обороны дома. К ним присоединился Генри Морган, один из немногих «охотников», не покинувших заговорщиков в Данчерче. Его примеру последовал и Перси. Роберт Уинтер забился в угол и не принимал участия в разговоре.
— Прошлой ночью я видел сон, — неожиданно заговорил он, и его загробный голос встревожил сидящих за столом мужчин. В комнате наступила тишина, и все взгляды устремились на Роберта. — Я видел церкви с перекошенными колокольнями, а в церквях — жуткие, искаженные страданием лица.
Было трудно понять, обращается ли Уинтер к заговорщикам или просто разговаривает сам с собой. Успокоившись, они возобновили прерванную беседу. Главная трудность состояла в том, что хорошо знали планировку дома лишь несколько человек, а хозяин уехал с Томом Уинтером.
Перси встал и заявил, что ему нужно выйти по нужде. Он направился к двери, которая неожиданно открылась перед самым его лицом, и в зал вошел перепуганный слуга с огромной охапкой дров в руках, наполовину закрывавшей лицо. Перси оттолкнул его в сторону, и слуга, споткнувшись, уронил несколько поленьев. Пробормотав извинения, он положил дрова на пол и стал подбирать упавшие поленья. Заговорщики равнодушно следили за его действиями, но вскоре потеряли к нему всякий интерес. Тем временем слуга потихоньку приблизился к боковой стене очага и, увидев рассыпанный для просушивания порох, замер на месте. Затем он осторожно обошел черную груду и наклонился, намереваясь положить дрова сверху на поленницу, но в этот момент верхнее полено как-то само по себе соскользнуло и упало в огонь, который вспыхнул с новой силой. Взлетевшие в воздух красные искорки плавно опустились на черный порох. Слуга быстро сообразил, что сейчас произойдет, и, отшвырнув оставшиеся в руках дрова, бросился в укрытие за выступом очага.
Зал озарила ослепительная вспышка, сопровождаемая глухим ревом. Мирный, уютный Холбич превратился в преисподнюю, а зал, где находились заговорщики, — в тлеющие развалины. Огонь перекинулся на панельную обшивку стен, и люди метались по комнате, пытаясь его погасить. Едкий запах пороха смешался с удушающим смрадом горелого мяса и тлеющего дерева. Джон Грант сидел на полу, прижав руки к глазам, и, раскачиваясь взад-вперед, жалобно подвывал. Пустые глазницы казались еще чернее, чем обгоревшая кожа на лице. Волосы, брови и борода тоже наполовину сгорели. Морган сильно обгорел, но не совсем ослеп, а лица Кейтсби и Руквуда были покрыты страшными ожогами, которые причиняли нестерпимую боль.
Братья Райт дремали в углу и проснулись от рева пламени, а Перси, услышав шум, бросился назад в комнату. Притулившемуся в уголке Роберту Уинтеру огонь не причинил вреда, и теперь он стоял посреди комнаты, глядя безумными глазами на царившую вокруг разруху. Он вытянул вперед руку, указывая дрожащим пальцем на Кейтсби и других заговорщиков.
— Те самые лица! — воскликнул Уинтер. — Лица из моего сна! — Он замолчал, как будто ожидая ответа, а затем бессильно уронил руку вниз и посмотрел на искаженное от боли лицо Кейтсби. — Ну что, братец, ты получил свой взрыв! — В голосе Роберта слышалась неприкрытая ненависть. Еще раз окинув взглядом заговорщиков, он повернулся и вышел из зала.
До пожара в зале царила атмосфера страха и отчаяния, но при этом сохранялся некий налет бравады. Теперь на их месте образовалась полная пустота. Казалось, заговорщики наконец поняли всю безысходность своего положения. Суд Божий свершился. Они хотели взорвать врагов, но попали в яму, которую старательно рыли для других. Связь была слишком очевидной.
Кейтсби пришел в себя и мог говорить. У него обгорела половина лица, и распухшая, поднятая вверх губа придавала лицу свирепое выражение. Корчащийся на полу Джон Грант теребил руками влажную повязку на выжженных глазах. Амброз Руквуд тихо застонал, почувствовав на обгоревшей коже прохладный бинт. Кроме Руквуда и Уинтера, все присутствующие в зале мужчины прошли вместе весь путь от начала до конца.
— Нас слишком мало, чтобы принять бой, — сказал Перси, хотя это было ясно без слов.
— Значит, мы должны умереть, сражаясь, — заявил Кейтсби, и никто не посмел ему возразить.
В этот момент в зал зашел бледный как смерть Том Уинтер. Подбежав к Кейтсби, он с ужасом рассматривал изуродованное, перекошенное лицо друга. Только бы Том принес добрые вести! Увы! Подкрепление не придет. Сэр Джон Толбот прогнал их прочь, даже не впустив в дом, словно зачумленных. Один из сбежавших слуг рассказал о взрыве, и хозяин Холбича Стивен Литлтон незаметно скрылся. Эверард Дигби тоже исчез, как и преданный Том Бейтс.
— Где мой брат? — спросил Том Уинтер, обводя взглядом зал.
— Ушел вместе с остальными, — ответил Кит Райт. Роберт Уинтер ждал всю жизнь, чтобы наконец принять собственное решение.
Генри Грэшем выбрался из-за очага, куда его отбросило ударной волной. Все тело ныло от ушибов, но кости остались целы, а жар от печи опалил лишь волосы на затылке.
Сначала Генри собирался только подслушать беседу заговорщиков, но вдруг в нос ударил знакомый запах пороха, который он почувствовал даже через закрытую дверь. Память тут же перенесла Грэшема на много лет назад, в Нидерланды, и старая боль, ставшая его спутницей на долгие месяцы, снова ожила и напомнила о себе. Входя в зал с охапкой дров, Грэшем понимал, что подвергает свою жизнь смертельной опасности, а когда он столкнулся в дверях с Перси, его сердце на мгновение остановилось. К счастью, Перси был слишком заносчив и не удосужился повнимательнее рассмотреть «презренного слугу».
Грэшему сделалось нехорошо, когда, глядя на рассыпанный порох, он представил, что сейчас нужно бросить в огонь сухое полено. Однако мысль о том, что заговорщики подорвутся на собственном порохе и это станет справедливым возмездием, решила все сомнения. Какая жестокая насмешка судьбы! Генри знал, что рассыпанный порох не взрывается, а мгновенно вспыхивает, образуя сильный жар и пламя.
Если заранее знать, что произойдет возгорание пороха, можно использовать себе на благо несколько последующих мгновений. Так как полученные Грэшемом повреждения носили телесный характер и не затронули его умственных способностей, он смог встать на ноги сразу после вспышки и незаметно выскользнуть за дверь, прежде чем кто-либо заинтересуется слугой, по вине которого произошло несчастье. Однако Генри был уверен, что пребывающие в замешательстве заговорщики даже не поняли, что причиной катастрофы стал слуга. Как жаль, что Перси в этот момент вышел из комнаты. Грэшем удивился, что ему самому огонь не причинил большого вреда, но он пока не мог представить, какой страшный удар нанесен по боевому духу заговорщиков и как изранены их тела.
Грэшем знал, что шериф графства Вустершир идет по следу заговорщиков и собирается устроить осаду дома. Добиться большего от слуги, у которого он позаимствовал одежду, Генри не удалось. Он не сомневался, что Перси должен умереть здесь, в Холбиче; вопрос заключался в том, как это лучше сделать.
А сам Томас Перси в этот момент был занят мыслями о том, как сохранить свою драгоценную жизнь. Он считал, что заговорщики достаточно легко отобьются от людей шерифа, а затем в последний момент схватки он убьет Кейтсби выстрелом в спину. Правда, это можно сделать и по дороге в Уэльс. Проклятая вспышка пороха никого не убила, а просто увеличила шансы нападающих и вынудила заговорщиков сражаться не на жизнь, а на смерть. Что ж, пусть так и будет. Ничего не поделаешь, придется рисковать, ведь на карту поставлен графский титул. Перси решил дождаться осады дома, убить Кейтсби и подтвердить свои полномочия, всадив пулу в кого-нибудь из заговорщиков, лучше всего — в Тома Уинтера. Потом он крикнет, что действует от имени короля. Вряд ли стоит сообщать деревенским мужланам, что он доверенное лицо Роберта Сесила.