Он поискал онлайн, но не нашел ни малейшей подробности об ОПФС. Тысячи организаций с этой аббревиатурой, но никакого отдела Бэрона. На университетской странице Варди Билли прочитал список его публикаций: «Эдип, харизма и Джим Джонс»; «Сейид Кутб и проблема психологической организации»; «Диалектика Уэйко»[9].
Билли пил вино перед телевизором без звука – театр теней в склянке. Часто ли, думал он, делают такие предложения? Из платяного шкафа выходит рыцарь и зовет в другое место – но идти надо сейчас. А спрут, он еще где-то существует или уничтожен? Билли не доверял своим потенциальным коллегам. Он невысоко оценил их методы вербовки.
В свете телевизора он смотрел, как вяло висят шторы, и вспоминал свою ужасную находку в музейном подвале. Он не чувствовал себя особенно уставшим. Представил окно за тканью. Резко проснулся в панике на софе.
Когда, блин, он уснул? Он не помнил перехода. С него соскользнула книга, как сверхмалое одеяло, – он даже не помнил, чтобы начал читать. Было темно. Билли осознал, что слышал стук в дверь.
Легкая дробь, будто по той стороне дерева бежал геккончик. Царапанье ногтей и – да – шепот. Билли молчал. Он сказал себе, что это остатки сна, но нет. Вот оно снова.
Билли прокрался на кухню и взял нож. Слабые-слабые звуки продолжались. Он прижался ухом к двери. Отпер, в изумлении наблюдая за собственной смелостью и скрытностью ниндзя. Толкнув дверь, Билли понял, что, конечно же, должен бы позвонить Бэрону, вместо того чтобы ударяться в некомпетентный вигилантизм. Но его уже тащила инерция, дверь открывалась.
В коридоре было пусто.
Он всмотрелся в соседские дверные проемы. Ни заметных сквозняков, ни порывов воздуха, намекающих, что кто-то быстро закрыл дверь. Ни танцующей пыли. Билли смотрел на пустоту. Он постоял так несколько мгновений, потом минут. Высовывался, как гальюнная фигура, заглядывая как можно дальше в коридоры, но ногами оставаясь в квартире. По-прежнему ничего.
Той ночью он не спал в своей кровати. Перенес одеяло на софу, поближе ко входной двери, чтобы слышать. Звуков больше не было, но глаз он почти не сомкнул.
Наутро он съел тост в слишком тихой квартире, где еще больше тишины давило на окна снаружи. Он немного раздвинул занавески – только чтобы видеть грязный серый день, сплетения деревьев, листьев и коричневых целлофановых пакетов, неподвижную лежку беличьего вуайериста.
У него никогда не было изобилия друзей, но Билли нечасто чувствовал себя одиноким – по крайней мере, так, как сейчас. «Зайди плз, – написал он Леону. – Есть одна тема». Ему казалось, будто он вырывается из западни, куда его посадили Коллингсвуд и Бэрон. Отважный, непокорный зверек. Он надеялся, что этот побег – не то же самое, что отгрызть себе ногу.
Когда прибыл Леон, Билли опять висел в дверном проеме.
– Что у тебя тут за херня? – спросил Леон. – Такой странный вечер – пока добирался, три раза влез в драку, а я же пацифист. Почту тебе принес, кстати. И вино. – Он протянул целлофановую сумку. – Хоть еще и рано. Какого хрена происходит? Чем обязан?.. Господи, Билли!
– Входи, – Билли забрал сумку и конверты.
– Как я уже начал спрашивать – чем обязан двум встречам за такое короткое время?
– Выпей. Ты не поверишь.
Билли сел напротив Леона и открыл рот, чтобы рассказать все. Но не мог понять, с чего начать – с тела в банке, с полицейских или с их странного предложения. Язык шлепнул, на миг став просто куском мяса. Билли сглотнул. Он словно отходил после стоматолога.
– Ты не понимаешь, – сказал он Леону. – Я никогда не ссорился с папой по-настоящему, мы просто перестали общаться. – Он осознал, что продолжает разговор нескольких месяцев давности. – Вот брата я не любил. С ним я порвал специально. Но с папой…
Отца он просто считал скучным, вот и все. Билли всегда казалось, что этот немного агрессивный мужчина, который жил после смерти матери один, считал его таким же. Прошло уже несколько лет с тех пор, как их связь зачахла.
– Помнишь, что раньше показывали в субботу утром? – спросил Билли. Он же вроде хотел рассказать Леону про человека в банке? – Я помню один случай. – Он показывал отцу какой-то мультик, который его самого заворожил, и видел на лице отца удивление. Неспособность сопереживать увлечению мальчика или даже притвориться. Годы спустя Билли решил, что в этот самый момент – а ему тогда было не больше десяти – он и начал подозревать, что у них нет ничего общего.
– У меня, кстати, есть тот мультик, – сказал он. – Нашел недавно на каком-то сайте. Хочешь посмотреть? – Произведение Хармана и Айзинга 1936 года он пересматривал много раз. Похождения стеклянных обитателей аптекарского шкафа. Странно – и пугающе.
9