— О господи, — сказал Билли. — Пора двигаться.
Он нацелил фазер и пополз. В стене под ним участок раскрошенной кирпичной кладки изменился, просел и превратился в древнюю дверь с давно сломанным замком, так что ее можно было распахнуть. Саира вошла и, закусив губу, стала в стороне, а за ней вошли укушенные кракеном. Билли увидел верующих, отмеченных спрутом-богом.
Они были гораздо сильнее, чем имели на это право: поднимали куски стены и отшвыривали в сторону. Уродливо деформированные, они продолжали изменяться, словно распираемые изнутри волнами прилива: мышцы их ходили так, как не присуще человеку.
— Боже, — прошептал ошалевший, растерянный Билли и выпустил в здание слабый луч, который сопровождался завыванием.
Один из кракенистов отрастил себе глаза гигантского спрута: жуткие черные круги располагались с обеих сторон головы, и лицо выглядело зажатым между ними. Какая-то женщина вспучилась, все ее тело стало мышечной трубкой, из которой торчали конечности, нелепые, но очень сильные. Она носилась по простору, движимая своим телом-сифоном, плыла в воздухе, словно в воде; волосы ее развевались от морских течений, пролегавших за многие мили от этого места. Кто-то задрал руки, демонстрируя пузыри, которые лопались и превращались в присоски, как у спрута, а у другого на месте рта появился зловещий клюв.
Они набрасывались на оружейников и прорывались сквозь вихрь покрытой чернилами бумаги. Пули пронзали их; в ответ они ревели, кусались и били. Обладатель присосок с надеждой поглядывал на внутренние поверхности своих рук. Отметины, пузырясь, становились маленькими пылесосами, но руки оставались прежними. Билли наблюдал за ним. Это было невероятно и пугающе, но…
Но не божья издевка ли это: ни у кого из кракенистов не появилось щупалец?
Дейн новых очертаний не приобрел — но когда оглянулся на Билли, глаза его были сплошными зрачками, совершенно черными. И никаких приспособлений для охоты.
— Билли, — раздался тоненький голосок из пластмассового человечка в его кармане.
— Вати! — Билли щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Дейна, и помахал фигуркой. — Вати.
— …Нашел тебя, — сказал голос и снова закашлялся. Затих.
— Вати…
После нескольких секунд молчания Вати сказал:
— Первое, что я когда-то сделал по собственной воле: вышел из данного мне тела. И мог бы сделать это снова. Меня застали врасплох, вот и все. Мне просто пришлось… — Грубое повторное закрепление в ушебти, в кукле, созданной для эксплуатации, ужасно его ранило. — То было единственным местом, которое я мог найти. Пробыл в нем так долго.
Вати в лучшем случае наполовину пробудился, покинув не обитаемую духами область между статуями, где находился в коме. Он снова впал в молчание.
— Проклятье! — воскликнул Билли. — Вати!
Но больше звуков из куклы не слышалось, а между тем подоспело их время. Билли знаком велел Дейну следовать за ним и пополз вперед. Они присели на балконе под высоким окном, глядя на то, как внутри фабрики совершаются последние приготовления Гризамента.
Глава 74
Помещение кишело бумагой в виде самолетиков, обрывков и клочков, все они были измазаны чернилами и целенаправленно порхали. Ниже стояло множество старых механизмов, остатков печатных машин и резаков. Зал на нескольких уровнях опоясывали галереи. Билли увидел, что основная часть фермеров-оружейников уцелела.
Еще там была Бёрн, строчившая записки, читавшая их и спорившая с ними, сама себе писавшая ответы Гризамента. Возле огромной кучи оторванных обложек толпились техники, не обращая внимания на хаос, возясь с механизмами, спрессовывая промокшую бумажную пульпу в гидравлической машине и собирая отцеженную жидкость цвета грязи.
— Это библиотека, — сказал Билли, указывая через стекло. Промокшая, изуродованная библиотека кракенистов, перерабатываемая в чернила.
Все эти древние знания облили растворителем. Чернила сочились со страниц, на которых когда-то были словами. Пигмент, должно быть, частично состоял из остатков кофе, возрастного потемнения, хитина раздавленных жучков. Даже после такой варварской переработки выжимка, которую собирали техники, концентрировала в себе все знания о кракене. Там же, на возвышающемся помосте, в большой неглубокой бадье Билли увидел бесформенную массу — Гризамента, его колышущееся жидкое тело.