— Привет, любовничек, — прохрипела она.
— Тс-с-с! Он сейчас так промахнулся, господи ты боже мой!
— Кто промахнулся?
— Лем Крэддокс.
— Это еще кто, черт его дери?
— Частный детектив. Китайцу, значит, трепанул, а старику, значит, ничего не сказал, вот он и… — Крамнэгел взглянул на жену и присвистнул.
— Секса не желаете? — осведомилась она.
— Ты вся такая аппетитная, прямо так бы и съел, — ответил супруг, снова поворачиваясь к экрану.
Эди давно уже привыкла и к нему, и ко всем его повадкам. Замужество за тремя полицейскими даром не прошло. Подойдя к проигрывателю, она поставила пластинку. Музыка с настроением. Под такую музыку хорошо раздеваться. Она зажгла палочку благовоний, и густой виток голубого дыма начал подниматься вверх анемичной коброй. Она пригасила свет. Крамнэгел впился в экран, от души надеясь, что Крэддокс успеет произвести арест, прежде чем ему самому придется исполнять супружеские обязанности. Но Крэддокс все медлил. Крамнэгел разрывался от нерешительности. Он взглянул на часы, и вдруг экран заслонила волнующаяся тощая грудь Эди, и прямо перед его лицом очутились губы, влажные, как мостовая в дождливый вечер. Эди зажмурила глаза в предвкушении экстаза. Передний зуб был испачкан помадой, и от нее пахло спиртным.
— Ну давай же, давай, — прошипела она.
Ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться, но Крамнэгел был далек от мысли о позорной капитуляции. Он атаковал полураскрытый рот с такой яростью, что голова жены упала прямо в его подставленные руки, тем самым вновь открыв экран для обозрения. Крэддокс лез в дом через чердак. Тьфу, черт, похоже, что самое важное-то он и пропустил. На кой ляд нужно Крэддоксу переться через чердак, когда в доме есть нормальные двери? Хотя… постой-ка… неужто китаец?.. Из приоткрытых век Эди брызнул предупреждающий зеленый луч, Крамнэгел виновато зажмурился и потянулся рукой к обнаженной груди. «Так, Макмайкл, значит, хотите поиграть? — спросил Крэддокс жестко, приглушенным голосом.
— Ну что ж, раз вы так желаете…»
Послышался шум схватки, но у Крамнэгела не хватило мужества открыть глаза. Жаль, что он не успел сделать звук погромче. Минуту спустя он услышал, что по телевизору уже идет рекламный ролик — женский хор восхвалял достоинства ментолового дезодоранта. Так теперь никогда и не узнать, кто был убийцей. Тьфу, черт! Проснулся Крамнэгел в половине пятого утра и осторожно выбрался из постели.
— Ты куда собрался, любовничек?
— В сортир.
— Да, другого такого романтика на всем белом свете не сыскать, чтоб тебя разорвало! — не на шутку рассердилась проснувшаяся Эди.
— Что я такого сказал?
Она запустила в него подушкой. Крамнэгел шагнул было обратно к кровати, но потом передумал и включил телевизор. Шла ночная рекламная передача, в которой диктор всю ночь болтал с усталым шимпанзе, пытаясь прославить товары тех фирм, которым оказалось не по карману более подходящее для рекламы время.
— Выключи, — пробормотала она, снова засыпая. Оставив телевизор включенным, он отправился в уборную. Три часа спустя они пили кофе, который молча заварил он сам.
— В чем дело, крошка? — спросил он.
Эди начала плакать. Крамнэгел подлил себе в кофе молока.
— Конечно, я понимаю, — попытался он утешить жену. — Ночью у меня не очень-то получилось, но все будет по-другому, как только мы доберемся до Азии. Наверное, они правы: я действительно перетрудился, надо отдохнуть, не нервничать… А то уже очень выходит тяжело для тебя… хотя, видит бог…
— Что он видит? — резко спросила Эди, промакивая глаза салфеткой.
— Бог видит, что ты и раньше была замужем за полицейскими и должна понимать…
— «Чет Козловски, где бы ты ни был, я хочу, чтобы ты знал: таких, как ты, теперь уже не бывает», — жестоко и нагло передразнила Эди, а затем перешла на свой обычный раздраженный тон: — Чет Козловски был педераст.
— Не смей! — поднялся он из-за стола.
— Это правда, черт побери, и все тут!
— Не смей так говорить о моем друге! — прорычал Крамнэгел.
— О, вот оно что?
Крамнэгел рухнул обратно на стул. Теперь атмосфера накалилась до того, что, несмотря на раздражение, Крамнэгел счел своим долгом попытаться разрядить ее.
— Да-а, — сказал он. — Видел я как-то в книжке картинку Тадж-Махала. Прямо как в сказке. Чудесная работа.
— Мы не поедем в Тадж-Махал, — хмуро буркнула Эди. Вот так-то.
Подождав минуту, Крамнэгел накрыл ее руку своей тяжелой огромной ладонью.