Мифы о «либерале» Хрущеве (к созданию которого, как мы видели, приложил руку и он сам), так же как и о «консерваторе» Брежневе (бытовавший в кругах столичной интеллигенции), нуждаются в более строгой исторической интерпретации, поскольку в общей историографии советского общества они до сих пор выступают в роли некой самоочевидной истины.
В 1996 г. в журнале «Источник» был опубликован документ из Архива Президента Российской Федерации, составленный, по всей вероятности[51], в 1988 г. председателем КГБ при Совете Министров СССР В. Чебриковым по поручению М.С. Горбачева. На его основании составлена Таблица 1.
Таблица 1. Статистические сведения о числе лиц, осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду и за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, за период с 1956 по 1987 г.*
| Годы | Осуждено по: | |||
| ст. 70 УК РСФСР | ст. 190 УК РСФСР | По обеим статьям | В среднем осуждений за год | |
| 1956-1960 | 4676 | – | 4676 | 935,2 |
| В том числе: 1957 1958 | 1964 1416 | – | 1964 1416 | 1964 1416 |
| 1961-1965 | 1072 | – | 1072 | 214,4 |
| 1966-1970 | 295 | 384 | 697 | 135,8 |
| 1971-1975 | 276 | 527 | 803 | 160,6 |
| 1976-1980 | 62 | 285. | 347 | 69,4 |
| 1981-1985 | 150 | 390 | 540 | 108 |
| 1986-1987 | 11 | 17 | 28 | 14 |
| Итого | 6543 | 1609 | 8152 | 254,8 |
* Подсчитано по: Источник. 1995. № 6. С. 153.
Данные таблицы 1 зафиксировали всплеск политических репрессий в 1957-1958 гг. Количество осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду в течение этих двух лет составляет 41,5% от общего числа всех осужденных за 32 года «либерального коммунизма»! На этот всплеск политических репрессий после XX съезда КПСС, противоречащий мифу о хрущевской «оттепели», уже обратили внимание некоторые авторы[52]. Е. Паповян, понимая вопиющий характер противоречия между данными судебной статистики и стереотипными представлениями о хрущевском времени, подчеркнула в начале своей статьи о применении статьи 58-10 УК РСФСР в 1957-1958 гг.: «У людей, специально не интересующихся современной историей, упоминание о репрессиях второй половины 1950-х годов вызывает удивление»[53].
Вспышка репрессивной активности власти косвенно отражала глубокие трансформации в советском обществе. В 1957-1958 гг. социальные иллюзии, порожденные разоблачениями «культа личности» на XX съезде КПСС и мифом о наступившей «оттепели», с одной стороны, трудности адаптации значительных групп населения к новой политической интерпретации недавнего прошлого – с другой, наложились на противоположные по своей политической направленности и потому дезориентировавшие общество события: откровенная демонстрация сталинистских мускулов – подавление советскими войсками народного восстания в Венгрии и удаление в 1957 г. из политического руководства наиболее «крутых» сталинистов (в действительности, может быть, и не намного более «крутых», чем Хрущев, но ставших опасными для него Молотова, Кагановича, Маленкова и «примкнувшего к ним» Шепилова). Взаимодействие этих разнонаправленных факторов, отразивших серьезные противоречия среди коммунистических олигархов, активизировало практически всех потенциальных оппонентов режима: от «истинных марксистов» и «либералов» до националистов и сталинистов.
Подавление венгерского восстания вызвало протесты прежде всего образованных или относительно образованных романтиков как марксистского, так и «протолиберального» толка. Они хотели от власти логики и последовательных действий на пути к «истинному ленинизму» или абстрактно понимаемой «свободе». В свою очередь, отставка Молотова, Кагановича и Маленкова («верных ленинцев и сталинцев») спровоцировала вспышку «народного сталинизма», вообще простонародную оппозиционность власти, проникнутую недовольством условиями жизни и традиционными для России эгалитаристскими и античиновничьими настроениями[54].
Подъем оппозиционных настроений в 1957-1958 гг. заставил власти задуматься над тем, кто и почему противостоит режиму. В мае 1958 г. Верховный суд СССР произвел обобщение судебной практики по делам о контрреволюционных преступлениях[55]. Анализ был основан на репрезентативной выборке из всех рассмотренных в 1956-1957 гг. дел (кроме дел, рассмотренных в военных трибуналах), что составляло 59,9% от общего количества, а также на материалах общесоюзной судебной статистики[56]. Общий вывод вселял некоторую тревогу, но не обескураживал: снизившись до минимума в 1956 г., судимость за контрреволюционные преступления в 1957 г. резко пошла вверх – 2498 человек. Впрочем, успокаивали чиновники Верховного суда СССР, «удельный вес этих преступлений к общей судимости по уголовным делам остается незначительным и составил 0,3%»[57]. Причины же явления объясняли в целом верно, но в тонкости не вдавались. Рост числа осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду (84,5% всех осужденных за «контрреволюционные преступления») связывали как с «реакцией неустойчивых и враждебных элементов на события внешнеполитической и внутренней жизни, в частности, на контрреволюционный] мятеж в Венгрии и на разоблачение вредных последствий культа личности», так и с «усилением деятельности органов государственной безопасности, прокуратуры и суда по привлечению к ответственности и осуждению враждебных элементов после издания письма ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. «Об усилении политической работы в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов»[58].
Динамика судимости за антисоветские преступления, косвенно отражавшая изменения настроений в обществе, показывала, что наибольший рост недовольства продемонстрировал тот класс, на который власти, по обыкновению, возлагали наибольшие надежды. Доля осужденных рабочих в 1957 г. резко выросла и достигла почти 50% от общего количества. Служащие и особенно крестьяне в тот же период демонстрировали, напротив, определенное социальное спокойствие. «Прочие» (единоличники, кустари, лица без определенных занятий) давали устойчиво высокую долю осужденных, непропорциональную их доле в населении страны (см. таблицу 2). В 1957 г. (за другие годы у нас, к сожалению, данных нет) доля маргинальных элементов среди «антисоветчиков» была велика (15,7%). Больше трети из них составляли прежде судимые (39,4%), в основном за общеуголовные преступления. 1,1% были твердыми противниками режима – они уже имели в прошлом судимость за антисоветскую агитацию и пропаганду и после реабилитации вновь попали под суд[59]. Большинство осужденных антисоветчиков представляли не интеллигенцию (растворенную официальной статистикой в расплывчатой категории «служащих»), а народный политический «андерграунд», тех, кого мы во втором разделе книги назвали «бульоном оппозиционности».
Таблица 2. Доля представителей различных социальных групп среди осужденных за контрреволюционные преступления, в %
| Социальные группы | 1954 | 1955 | 1956 | 1957 |
| Рабочие | 33,9 | 30,1 | 32,9 | 46,8 |
| Служащие | 20,3 | 24,9 | 24,1 | 18,3 |
| Колхозники | 16,7 | 18,5 | 13,4 | 9,9 |
| Прочие (крестьяне-единоличники, кустари, лица без определенных занятий) | 29,1 | 26,5 | 29,6 | 25,0 |
51
Мы говорим «по всей вероятности», потому что обычкой для журнала «Источник», точнее, для его вклейки «Вестник Архива Президента Российской Федерации» являлась практика публикации документа без каких-либо комментариев и пояснений, так что не всегда возможно определить даже происхождение источника, не то что его историю.
52
См.:
54
Вообще, народная просталинскан оппозиционность хрущевскому режиму имела гораздо большее распространение и политическое значение, чем об этом принято писать в исторической литературе (собственно говоря, об этой форме оппозиционности историческая литература почти и не упоминает). Между тем пребывание Хрущева у власти как бы обрамлено массовыми волнениями, имевшими более или менее очевидную просталинскую окраску. Это, во первых, относительно известные историкам волнения в Тбилиси в марте 1956 г., начазшиесн именно под лозунгами защиты Сталина и лишь затем получившие довольно отчетливое националистическое и сепаратистское звучание. Последние крупные массовые беспорядки эпохи Хрущева мало известны историкам. Они произошли в 1963 г. во время традиционного празднования очередной годовщины Октябрьской революции в азербайджанском городе Сумгаите. Бунт спровоцировало требование властей убрать из праздничных колонн портреты вчерашнего кумира, которые до сих пор участники демонстраций беспрепятственно проносили перед трибунами на центральной площади города. Столкновение с властями сопровождалось выкриками «Долой Хрущева», избиениями представителей власти, разгромом отдела милиции. Во время подавления беспорядков случайным выстрелом был ранен 12-летний мальчик. Подробнее об этом: