В 1962 г. у меня впервые появилась мысль о создании организации, борющейся с существующем в нашей стране строем, а главное – политическим режимом.
Как первый шаг на этом пути, я мыслил взорвать глушитель передач иностранных радиостанций.
Я считал, что глушитель – это символ того, против чего я восставал. […]
С Храповицким и Алексейцевой[410] я говорил о том, что нужно взорвать глушитель. Они со мною согласились, и мы приступили к практическим шагам[411]. […]
Примерно с лета 1962 г. мы решили составить программу и устав организации. […]
Конечная цель нашей программы – свержение советской власти. Методы – распространение своих взглядов устно, путем листовок и совершения взрыва глушителя, то есть диверсионного акта и вообще путем террора. О терроре я написал в проекте программы, но как-то всерьез не думал об этом. Уже на следствии я понял, что террор – это случайное слово.
Взрывом глушителя мы хотели показать, что в стране есть люди, недовольные властью и строем. Этот акт должен стать толчком для группировки недовольных лиц. […]
Я считал, что у нас нет свободы, а в буржуазно-демократической республике она есть. Поэтому мне казалось, что следует вернуться назад, к буржуазно демократической республике, чтобы при демократических свободах развитие общества пошло правильным путем. Я имел в виду строй – подобный Америке.
[…] Мы думали довести до конца свои намерения, и, если бы нам не помешали, мы бы сделали все, что планировали.
Летом в 1962 г. я познакомился с Серегиным по почве общности политических взглядов. Он согласился поддерживать нас во всем. Конкретно я познакомился с Серегиным на свадьбе нашего студента Лемеша. Я запел песню о Колыме, Серегин поддержал меня[412]. Эту песню я знал с детства. После этого мы с Серегиным разговорились, я увидел, что у нас общие политические взгляды, что он настроен по-боевому и готов бороться против несправедливости […]
Сейчас я ничего не могу сказать по поводу моих взглядов. У меня нет полной уверенности, что я поступил неправильно. Неправильный был курс на создание вооруженной организации, нужно изучить литературу, а потом делать выводы. Если бы я, с учетом следствия и судебного разбирательства, оказался бы на свободе, то окончил бы институт, поехал бы работать на Север и постарался бы серьезно разобраться в своих взглядах. Я делал выводы по поверхностным представлениям, а это неправильно». […]
Храповицкий:
«[…] В 1962 г. в марте месяце меня исключили из кандидатов в члены КПСС за неуплату членских взносов. Я сказал, что не хочу вступать в члены КПСС. После исключения я очень растерялся. Сразу после этого события мы сдавали экзамены, я не смог их успешно сдать и остался без стипендии. Было очень трудно, приходилось и голодать. Начала свертываться дружба с товарищами… В этот трудный для меня момент я сблизился с Сергеем Ханженковым […].
С Сергеем мы часто беседовали о долге перед Родиной, о счастье народа. Как-то прогуливаясь по проспекту, мы пришли к выводу, что мало видеть недостатки, нужно бороться за все хорошее».
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 95626. Л. 13–19. Подлинник. Машинопись.
«Революционно-демократическая партия труда». «Рабоче-крестьянская революционная партия коммунистов». Украинская ССР, Харьковская область, г. Балаклея Харьковской области, 1964 г.
Справка об организации
В сентябре 1964 г. Владимир Павлович Романенко, 1929 года рождения, закончил факультет электромеханики Харьковского горного института и заочное отделение журналистики Ленинградского государственного университета, до ареста временно не работал[413], и его брат Адольф Павлович Романенко, 1931 года рождения, сотрудник промышленной районной газеты «Серп и Молот», член КПСС, оба жители г. Балаклеи Харьковской области, попав под влияние китайской пропаганды, решили создать нелегальную организацию леворадикальной направленности, так как пришли к выводу, что КПСС перестала защищать интересы трудящихся и переродилась из революционной партии в мелкобуржуазную и в конечном счете в реакционную. Адольф Романенко в сентябре 1964 г. подготовил программный документ «Первый съезд революционно-демократической партии труда», отвергнутую затем его старшим братом, который в свою очередь написал программу «Рабоче-крестьянской революционной партии коммунистов».
В октябре 1964 г. братьев Романенко арестовали. Для согласования решения о привлечении их к уголовной ответственности, «учитывая особую сложность данного уголовного дела», в Москву для консультаций в Прокуратуре СССР был специально командирован старший помощник прокурора Харьковской области Лебедев. 20 января 1965 г. уголовное дело братьев Романенко было прекращено. Начальник отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР Терехов лично контролировал исполнение этого решения[414].
125. Из проекта программы «Рабоче-крестьянской революционной партии коммунистов», подготовленного Романенко В.П. в сентябре 1964 г.
Разрыв между заработком среднего рабочего и крупных специалистов и партийных чинуш продолжает возрастать с каждым днем… И поныне служивая бюрократия и даже органы т[ак] наз[ываемого] парт[ийно]гос[ударственного] контроля воруют прибавочный продукт у его производителей… Утверждение о том, что диктатура рабочего класса изжила себя, нужно не рабочему классу, не классу крестьянства, а именно тем, у кого даже упоминание о диктатуре рабочего класса вызывает зубную боль, тем, кому удобнее грабить прибавочный продукте рамках общенародного полубуржуазного государства[415]. И когда правящая партия не борется с этим, а юридически способствует этому, то такая партия есть – мелкобуржуазная. […]
КПСС исчерпала себя как политическая партия, способная вести массы по пути, указанному великим Лениным. […] Поэтому медлить нельзя. Надо в самые короткие сроки вооружить рабочий класс и колхозное крестьянство настоящей революционно-марксистской теорией… Для этого необходимо создание партийной (РК РПК) организации на всех заводах, фабриках, во всех колхозах и совхозах, учебных заведениях, воинских частях, которые будут… разъяснять ревизионистскую сущность положений программы КПСС.
ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 98021. Л. 6-7[416]
126. Из справки прокурора отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР от 1 декабря 1964 г. по делу братьев Романенко
Романенко А.П. показал […]:
«Я и сейчас считаю, что до последнего времени у нас в стране есть все условия для процветания мелкобуржуазной стихии. На мой взгляд, до тех пор, пока руководители КПСС как в центре, так и на местах, руководители Советского правительства и местных советов, руководители адм[инистративного] аппарата будут иметь всевозможные привилегии, пока материальные блага будут распределяться, на мой взгляд, неправильно, до тех пор, я считаю, у нас в стране будет процветать мелкобуржуазная идеология. А советско-партийный и административный аппарат будет стремиться узаконить свои привилегии и неравенство в распределении материальных благ. Отсюда я делаю вывод, что о равенстве и братстве не может быть и речи, и считаю, что КПСС не будет являться выразителем воли народа… Я считаю, что,у нас существуют диаметрально противоположные интересы между руководством и трудовым народом, а отсюда считаю, что нет единства между партией и народом.
Я признаю, что эти мои мысли изложены в моих записках грубо, но они соответствуют моим взглядам, и я их не могу признать клеветническими». […]
В своем заявлении от 20 ноября 1964 года на имя начальника Управления КГБ [по Харьковской] области В. Романенко указывает, что свою нелегальную деятельность по разработке программы устава новой партии и другие действия совершил вследствие заблуждения в главном, а именно в том, что считал, что КПСС уже не способна к решительным революционным действиям, не способна навести должный порядок как по внутригосударственным, так и внешнеполитическим вопросам. Он механически отождествлял отдельных руководителей КПСС со всей партией.
410
Светлана Алексейцева, соседка и подруга Ханженкова, до осени 1962 г. член организации, к делу привлекалась в качестве свидетеля.
411
Ханженков и Храповицкий собирали неразорвавшиеся снаряды, оставшиеся после войны. Хранили их дома у С. Алексейцевой.
412
Серегин был осужден в 1949 г. за кражу 5,5 кубометра леса, освобожден по амнистии в 1953 г.
413
В. Романенко в сентябре 1963 г. написал заявление в ЦК Коммунистической партии Китая с критикой положений новой программы КПСС, принятой на XXII съезде в 1961 г. Один экземпляр заявления с двумя фотокарточками и автобиографией он отдал китайскому гражданину Чжан-Да-Ди, студенту Ленинградского института, для передачи в ЦК КПК. На следствии В. Романенко признал, что находился под влиянием китайской пропагандистской литературы.
414
14 октября 1964 г., на следующий день после ареста А. Романенко, на внеочередном Пленуме ЦК КПСС Хрущева отстранили от власти. Возможно, с этим связано прекращение дела. Во всяком случае, подобный исход дела можно рассматривать как первый симптом изменения (в сторону смягчения) карательной политики государства в отношении политической оппозиции.
415
В. Романенко критикует одно из основных положений новой программы КПСС – переход от диктатуры пролетариата к общенародному государству.
416
Документ воспроизводится по справке прокурора отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР от 1 декабря 1964 г. по делу Романенко.