— Да. И еще на него бывает аллергия.
Назидательно добавила Кристина, смерив подругу скептическим взглядом. Мол, ну я же говорила.
— Нет, нет. Все правда в порядке. Вот, смотрите, уже и прошло.
Лавли весело улыбнулась, быстро избавляясь от темных разводов под носом.
— Так что вы там говорили о благотворительности? Мы с этой ворчуньей конечно же хотим поучаствовать.
Монахиня, услышав такие слова, разулыбалась от явного облегчения, и тут же пустилась в объяснения, увлекая подруг следом за собой.
— Вы можете выбрать любую понравившуюся ель, а заплатить за нее столько, сколько будет не жалко. Все эти деньги пойдут на благотворительность — помощь нуждающимся в тепле в этот светлый праздник…
Глава
3
Монахини — две милых женщины — Верения и Селестина, угощавшая девушек чаем, были очень любезны. Они с искренней радостью помогли им выбрать рождественское деревце.
С интересом наблюдая за тем, как те суетятся, демонстрируя Лавли свой товар, Кристина подумала, что дела у христианской миссии не очень-то и спорились. Потому что елей в их закутке было много, а вот желающих их приобрести по свободной цене — почему-то не очень. Хотя, казалось бы, странно. Ведь конечно же должны были найтись какие-нибудь ушлые ребята, которые в желании сэкономить, не постеснялись бы выбрать у монахинь лучшее деревце, а заплатить за него, как за трухлявый пень.
Вряд ли бы те стали сопротивляться. Ведь сами в конце концов зазывали народ, обещая, что заплатить за ель можно будет столько, сколько не жалко.
Лавли вот заплатила почти в сто раз больше того, сколько могло бы стоить деревце, которое она выбрала. Пусть эта ель и была, возможно, самой красивой и пушистой из всех ими встреченных в этот день.
Добродушная девушка просто выгребла из кошелька всю наличность, которую взяла с собой, и Кристине осталось лишь порадоваться тому, что она не предложила скинуться пополам. Ведь после покупки всего для приготовления утки и глинтвейна на праздники, а также скромного, но милого подарка для подруги, у девушки едва ли осталось денег, чтобы дожить до следующей зарплаты.
А ведь растянуть ту тщедушную сумму нужно было аж до конца января!
— Лавли, а ты не думаешь, что… как бы это… слегка переплатила?
Осторожно спросила Кристина, прижимая к себе деревце, тщательно завернутое в упаковочную бумагу.
Они с подругой стояли на пешеходном переходе, ожидая, пока иссякнет поток машин, казавшийся бесконечным из-за всеобщей праздничной суеты.
Дерево было решено донести в квартиру Лавли без чьей-либо помощи, потому что денег на доставку ожидаемо не осталось.
— Кристина, но это же доброе дело. — Уверенно ответила девушка, — представь, сколько тарелок супа и пряников они раздадут людям на эту сумму. Сколько улыбок получит мир! А ведь я всего-то и сделала, что избавилась от нескольких скучных бумажек.
— Я очень рада, что деньги для тебя просто бумажки.
Искренне улыбнулась Кристина, но, подумав, добавила.
— И все же… ты уверена, что они пойдут именно на благое дело? Просто, знаешь… тебе не показалось, что с этими монахинями будто что-то не так?
Лавли добродушно рассмеялась.
— Крис, это с тобой явно что-то не так! Ну, вот скажи? С чего ты такая мрачная?
Подруга игриво ущипнула ее за бок через толстое пальто, а та, фыркнула уворачиваясь, в мгновение растеряв всю свою серьезность.
— Знаешь, я просто обязана докопаться до сути твоей проблемы. Я же будущий психолог, в конце-то концов. Вот, нарядим ель, и ты мне все-все расскажешь о своей семье. Я просто обязана узнать почему ты у меня такая бука и что твоей родне сделало мое любимое Рождество.
— Детский психолог.
Буркнула Кристина себе под нос, подумав о том, что Лавли не из тех, от чьих расспросов можно отшутиться. Ведь девушка при всей своей внешней легкости и непосредственности была еще тем питбулем — вцепится, не отпустит, пока своего не добьется.
Так что рано или поздно настанет день, когда Кристине придется рассказать ей все о себе, как на духу.
— Ну, и что, что я детский психолог. — С притворной обидой проворчала Лавли. — Знаешь, Крис, все взрослые — это на самом деле те же дети. Просто менее беззаботные… и все чаще чем-то больные.
Девушка посмотрела на нее украдкой, почувствовав, что подруга говорит о чем-то своем. О чем-то очень личном и важном именно для нее. Но от того ее слова не стали менее верными.
— Поэтому все и любят Рождество. Это тот самый миг, когда мы можем хоть на минуту вернуться в настоящее детство. Понимаешь? Поверить в чудо, порадоваться подаркам. Да хоть бы и засунуть бесящему тебя соседскому мальчишке снежок за шиворот, и от души посмеяться над этим вместе с ним же!