Кхм… знал бы он, что его младший засранец крапивку уже выполол с корнем, еще не так выдрал бы сыночка.
— Ортика, ты пришла в себя? — снова обратился ко мне приемный папочка.
Я заставила ресницы дрогнуть, но и только. Не хочу видеть эти прекрасные рожи, побуду в иллюзиях, мыслях и чужой памяти еще немного.
— Понятно, — резюмировал папаша. — Что же, свое наказание, прибавленное к тому, что уже назначено ему на вечер, Люпин получит немедленно. Если все же захочешь присутствовать — не задерживайся.
Тьфу…
Вот и ответ, почему мелкий лютик… нет, не лютик, Люпин, так не любит сестрицу-крапивицу. Прилетало ему часто, хотя и за дело. А милая Ортика никогда не отказывала себе в удовольствии тихо позлорадствовать. Именно тихо и устроив все так, что ей «компенсировали» обиду зрелищем. Вот извращенка малолетняя! Еще бы братец в восторге был снимать штаны и получать по заднице перед ликующей свидетельницей.
Ох, стрептоциды наши тяжкие… сегодня пацан обойдется без болельщиков — пусть радуется, насколько в его положении это возможно.
Не голова, а корзина со змеями. Все шипят, все расползаются кто куда, пойди поймай нужную за хвост.
А ловить надо. Эти змеи — память прежней Ортики.
У меня сейчас были очень двоякие чувства по поводу отца. С одной стороны, как взрослую эмансипированную русскую женщину его заявления о «товаре» и прочей ценности человеческой жизни меня коробили. С другой стороны, знания настоящей Ортики, пробудившиеся во мне, заставляли в какой-то степени уважать данного индивидуума. Особенно если отбросить детскую крапивью обиду за помолвку со «страшным ледяным истуканом».
Итак, начнем по порядку. Я — Ортика, «пробный» ребенок матушки, рожденный от некоего северного посла.
Кстати, чем-то настоящий папочка данного тела был сильно похож на привычный нам образ викингов. Такой же рыжий, бородатый и зеленоглазый детина.
Рождена я была до матушкиного брака. Но здесь это считается нормальным.
Потому что тех девушек, которые не родили крепкого розовощекого карапуза, не берут замуж. Вдруг бесплодная или еще как порченая?
Весело, не правда ли? Вот и я так думаю.
По местным законам женой может стать только та женщина, которая доказала свою способность к рождению здоровых малышей. Так и появляются «пробные» дети, как доказательство возможности быть матерью. И очень часто они далеко не от потенциальных женихов или мужей.
Тем не менее таких вот своеобразных бастардов никто не бросает. Они становятся частью семьи мужа, но получают права младших родственников, практически без возможности стать наследниками.
Почему практически? А тут мы подходим ко второму глобальному правилу этого мира. Чем ты сильнее, тем выше твой статус. Вернее, чем сильнее и полезнее твоя магия.
Так что если такой «пробный» ребенок внезапно покажет огромный талант и его не прибьют в процессе развития, то он сможет претендовать на главенство над чужим родом.
Но такой случай произошел всего единожды, и с тех пор мужчины стараются не брать в жены женщин, чьи первенцы рождены от мужчины, чей род сильнее. Во избежание.
Кстати. Наследование переходит по силе, а не по полу. То есть если дочь круче сыновей — она и получит все. Полное равноправие. Впрочем, к Ортике это никак не относится. Она по здешним меркам не просто слабая, она — инвалид.
Матушка моя не зря беспокоится о том, что пробного первенца мне «подарит» один из старших братьев. Дель Нериум — княжеский род, обладающий «властью неба», мало кто готов с ними спорить. И сами старшие братики — тот еще зоопарк. Этим закон не писан. Захотят — возьмут. Именно поэтому мне плющат грудь и причесывают как пуделя. Слава всем богам, педофилов среди родственников не водится.
— Леди, наказание вашего брата сейчас начнется. — Голос над головой принадлежал горничной. И она не амазонка, она, скорее, валькирия. Женщина из рода настоящего отца этого тела, какая-то очень дальняя и очень младшая. Почти без магии. Но зато физическими данными северные боги не обидели.
И имя красивое — Рябина.
— Если вы намерены, как всегда, пойти полюбоваться на чужую боль — вставайте.
— Делать мне больше нечего. — Я наконец открыла глаза. — Дай мне лучше попить.
— Не пойдете? — В голосе Рябины было искреннее недоверие. — Правда?
— Слушай, чего я там не видела? Детская поротая задница — не самое красивое зрелище.