Занятие пришлось возобновить, но теперь из головы не выходил разговор с «магом с ограниченным функционалом».
…
9. Луна.
…
Урок завершился только к обеду. Адэру, даже несмотря на лекарство, не становилось легче, но дёргать аптекаря второй раз за день он не хотел, как, очевидно, и следовать его рекомендациям. Хотя, быть может, теперь, разобравшись со мной, он и пойдёт отдыхать, но что-то слабо верится.
После обеда я поднялась в комнату. За окном лил дождь, под кроватью копошился кто-то из котов.
Засунув письмо, которое хотела отнести на почту, в тумбу, я уселась на кровать. Накрывшись одеялом, задумалась.
Мне совершенно не хотелось сосредотачиваться на мыслях, поэтому они выходили путаными. Каким-то образом в них сплелись родители, обучение, этот аптекарь, сравнение моего родного города с нынешним местом жительства, и, почему-то, прабабушкины костыли.
Из-под кровати донеслись странные звуки, будто кошка пыталась расцарапать что-то. Шкатулка!
Я быстро отобрала у кошки деревянную коробочку. Вытащила бестолковое животное из-под кровати и выставила в коридор. Конечно, она маленькая, хочет играть и не понимает, что такое дорогие вещи, но всему есть предел. Моим нервам — точно.
Бережно поставив шкатулку на стол, я оценила урон. На крышке и стенках, особенно вокруг замочка и петель, портя цветочный узор, появились царапины. Кошке даже удалось оторвать одну из пяти жемчужин.
Отыскав в тумбочке пилочку для ногтей и баночку «вечной смолы», я села за стол. Прежде чем привести в порядок шкатулку, я выложила из неё содержимое — амулеты-носители.
Я попыталась отложить артефакты в сторону, но потерявшее курс сознание зачем-то, наоборот, придвинуло их ближе.
Нажав на кристалл в одном из металлических дисков, диаметром с монетку и толщиной в три, я высвободила лиловую энергию и, пока не появилось изображение, опустила амулет на пол.
Сиреневое облачко ментальной энергии сформировало стол, стулья, фигуры людей и еду на столе.
Полупрозрачные скульптуры в натуральную величину обрели цвет, и изображение дрогнуло, ознаменую достижение окончательной версии.
Здесь мне было чуть меньше восьми лет. Мы с родителями сидели в таверне. Помню, каждые две недели ходили в Королевский Лес, а потом обедать в одно и то же место.
В тот раз я выпросила пирожное с огромной кремовой шапкой и, пытаясь укусить, измазала всё лицо. Мама оттирала меня, что-то говоря, а папа, вместо помощи, решил запечатлеть момент. У него была странная привычка, всегда носить с собой пустой амулет-носитель для таких случаев.
Ментальная энергия вышла из кристалла и окружила элементы композиции, чтобы запомнить их. Когда мама заметила на себе сиреневые точки записи, она попыталась высказать что-то папе, и амулет запомнил её с дурацкой перекошенной гримасой.
Я выглядела не лучше её, но, справедливости ради, ребёнок в маске из крема физически не может выглядеть хорошо, поэтому из нас троих только у папы было нормальное выражение лица.
Загасив амулет, я взяла второй. Здесь мы были с мамой в цветочном магазине. Она склонилась над какой-то рассадой, а пятилетняя я тащила к ней не оплаченную вазу с розами. Отец, не попал в поле зрения амулета, но от души посмеялся, когда мама заметила «букет, который я ей подарила», и легко согласился купить его.
Третий амулет помнил, как он читал мне сказку, а заснул сам. Это воспоминание сохранила уже мама и долго подкалывала папу по этому поводу.
Следом попалось изображение со свадьбы родителей.
Потом какой-то зимний вечер. Мы сидели втроём за столом, с вишнёвым пирогом. Мне было всего года три, и я не знала предысторию этого портрета. Очевидно, её и не было, потому что единственное, что мама вспомнила о нём — это то, что я выела из пирога всю начинку.
Ещё два амулета я не включала. Они мне не нравились. В одном мы всей семьёй просто позировали для портрета, а во втором папа стоял с каким-то приятелем, с которым они вместе после академии служили в горячей точке. Единственная ценность этих портретов для меня была в том, что они всегда лежали у папы на работе, на столе, в правом углу.
Последний амулет помнил нас с папой за месяц до его смерти. В тот день у меня впервые получилось призвать энергию. Мне было одиннадцать, и я держала маленькую сиреневую искорку. Первое использование магии стоило мне одного обморока и почти недели общей слабости. Это ещё не так много. Папа говорил, что плохое самочувствие — это обычное дело, если пробуешь что-то впервые или после большого перерыва.
Я надолго остановила взгляд на полупрозрачных фигурах, непроизвольно растирая руки.