— Не-не-не, — запротестовал учитель. — Лучше заберу готовую штору с остальным заказом.
— Остальной заказ — это хорошо, — Аслан открыл толстую тетрадь. — Диктуй, что ещё нужно.
— Матрас соломенный и перину. Кровать: метр девяносто на девяносто пять сантиметров.
— Понял. И пару комплектов постельного белья.
— Нет, этого добра у меня навалом.
— А если ситец по дешёвке?
— На кой чёрт оно мне надо?
— Тебе — не знаю, а у меня ситец место занимает. Ты на него глянь.
Толстяк подошёл к стеллажу, и извлёк небольшие свёртки ткани в мелкую клетку. Одна была чёрно-зелёной, вторая — красно-жёлтой.
— Вот, потрогай, он хороший, качественный.
— У меня полно тряпья дома, прекрати разводить меня на деньги.
Взгляд владельца ателье упал на меня:
— Ну, хоть ты ему скажи.
Я растерялась. Ну и что мне сказать? Ткань классная, но это же не значит, что нужно закупаться ненужными вещами. Тем более не я решаю, как распоряжаться деньгами учителя. А пока мы платим с его денег.
— Что ты мне ребёнка смущаешь? Из неё и так каждое слово вытягивать надо. Заканчивай этот рынок, и мы пойдём.
Аслан улыбнулся краешком губ, он, похоже, и не особо верил, что удастся подбить приятеля на бессмысленную покупку.
— Занавеска, матрас, перина. Шестьсот примерно. До субботы сделаем. Идёт?
— Без проблем, — аптекарь вскинул кулак на уровень плеча. — Держись там, дома.
— А ты осваивайся в новой роли.
— Больше ничего не остаётся.
— Да уж, верно.
Мы вышли из ателье и побрели к дому Адэров. Путь был не близкий.
— Я возьму огурчик?
— Да, конечно, — аптекарь снял корзинку с плеча. — Только протри. Чёрт его знает, где лежал.
…
24. Луна.
…
Диалог с Адэрами вышел каким-то сухим. Нас прохладно встретили, рассчитались, позволили забрать вещи и так же выставили. Учитывая, что похороны были только вчера — могу их понять.
Одно радовало — им пришло письмо для меня.
Едва вернувшись в башню, учитель развёл огонь в камине и взялся отваривать капусту, готовить рис и смешивать его с фаршем. Я в это время раскладывала по новым местам вещи из сумок.
К моменту, как я закончила, учитель уже сидел за столом, бережно заворачивая в чуть обваренные листы капусты массу из фарша и риса. Он что-то бормотал себе под нос, растягивая некоторые гласные, но назвать это пением получалось с натяжкой.
Я села возле огня и распечатала письмо.
«Здравствуй, Луна.
Надеюсь, у тебя всё хорошо. Не переживай об учителе — я нашла неплохой вариант.
Освальд (может быть, ты его помнишь, мы вместе работаем) договорился с родственницей — она примет тебя на обучение, если потребуется.
Мы пообщались. Она не молода и эмпатичной её не назовёшь, но имеет неплохой опыт. Даже если вы не поладите, первый курс она даст. Тогда уж на второй придётся подыскать кого-то другого, но это будет потом. А пока такой вариант весьма хорош — близко к дому и вменяемо по цене.
Напиши, что у тебя происходит.
Люблю тебя»
Я сложила листок и убрала в карман. Чисто теоретически, у меня есть возможность уехать. Но зачем в таком случае я доставала своего нынешнего учителя? Уезжать теперь, когда я практически обзавелась тут своим углом, даже как-то не вежливо.
Да и потом… будем честны, мне нравится этот чудаковатый дядька, который лёг в гроб из-за больной спины.
Он по-своему весёлый и добрый. Очевидно, любит свою работу и окружающих людей. Это взаимно — ему тоже все в городе рады. И я вполне понимаю почему.
В памяти отыскался момент, когда перебирая амулеты-носители времён академии, папа однажды указал на худощавого парня с облаком чёрных кудрей в костюме песочного цвета. Он сказал, что рад назвать этого человек своим другом и, кажется, что-то рассказывал о нём, но это было очень давно и я почти ничего не помню.
Я покосилась на хозяина башни.
С течение времени в его бормотании начала угадываться мелодия и некоторые рифмы. Петь учитель категорически не умел. Он частенько фальшивил, пел то тише, то громче и совершенно не разборчиво, но не вызывал желания швырнуть в него тапком, балансируя на грани паршивого и обаятельно плохого вокала.
Слушая эти невнятные звуки, глядя, как искрятся дрова, чувствуя запах растений, просыхающих на верёвочке над огнём, я чувствовала спокойствие и уют.
Пожалуй, я лучше продолжу обучение у него.
Песня закончилась, и в башне вдруг стало тихо. Ужасно тихо. Всё же в тишине старинные каменные стены отдавали чем-то жутким.
— А можно узнать, для чего Вы зажигаете камин, если у вас есть артефакт-нагреватель?