— Грибные очень вкусные, — подсказал учитель, откусывая половину от крохотного кекса.
— Мне один с черникой и… Сырные тёплые?
— Слегка. У меня сейчас творожные пекутся, давай-ка подложу к ним эти, чтоб погрелись.
— Было бы здорово, — такое предложение удивило и обрадовало.
И, похоже, не одну меня:
— Ты погреешь? А что, так можно было?
— Так рыбные и так тёплые, — вскинул бровь пекарь, окидывая аптекаря удивлённым взглядом.
— Я тут семнадцать лет живу — ни разу не видел, чтоб ты пирожки грел.
— Ну, во-первых, никто не просит, — усмехнулся пекарь, унося товар в закрытое для покупателей помещение и, вскоре вернувшись, продолжил. — А во-вторых, неписаное правило любого здравого человека: «не корми холодным пирожком ребёнка, которого приводит твой врач». И, кстати, с тебя ещё восьмёрка.
Пекарь дождался монету номиналом «десять», отыскал в кармане двойку и, вручив, исчез в рабочем помещении.
— Кофеёчка бы, — мечтательно протянул учитель, жуя пирожок.
— Может, Вам не стоит пить столько кофе? — заметила я. — А то остановка сердца однажды прервёт путь к отказу органов пищеварения.
Крапивник прыснул со смеху, чуть не подавившись пирожком.
— Хе-хе-кхе! И не поспокришь ведь. Кхе-кхе!
Хозяин булочной вернулся с моими пирожками.
— На, держи.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Хорошего дня, — попрощался пекарь.
Мы с учителем ответили почти одновременно:
— До свидания.
— Тебе того же.
Завтракая на ходу, добрели до лавки с вывеской «Потеряшка».
Открывшись, дверь ударила по подвешенным к потолку металлическим прутикам. Они издали мелодичный звон, нарушив абсолютную тишину.
Помещение больше походило на пыльный чердак в доме моих бабушки и дедушки. Навевает воспоминания об игре в прятки с двоюродными братьями и сёстрами. Даже привкус бабушкиного пирожка во рту стоит. Как удачно я выбрала завтрак.
— Доброе утро, — учитель подошёл к задремавшему в кресле сухенькому старичку. — Как Ваши дела?
Кажется, я впервые слышала, чтобы Крапивник обращался к кому-то на «Вы».
— А, Эдмунд, рад Вас видеть.
Старик оглядел меня и улыбнулся, позволяя заметить зубной протез на кривой стальной проволоке.
— Дела мои идут превосходно. Ваши, как погляжу, тоже, — старик оглядел меня. — Как Ваше имя, мисс?
— Луна.
— Очень приятно. Рауль Блэк.
Я пожала сухую и пыльную, как страницы старых книг, руку.
— Взаимно, мистер Блэк.
— Полагаю, Вы ученица моего юного приятеля?
— Да. Как Вы узнали?
— Это элементарно, мисс. Вы пришли вместе и не являетесь родственниками. В ином случае, Эдмунд хоть раз упоминал бы о Вас, а для подруги или дамы сердца Вы слишком молоды.
— Вы часто общаетесь?
— Бывает, мисс. В маленьком городе книжные черви вынуждены держаться вместе, — кивнул старик с тихим трещащим смехом. — Ах, да, Ваши книги, Эдмунд. Напомните, что Вы просили?
— «Трактат о взаимодействии искры и вселенной» Руэла Мартина.
— Ах, да. Кто бы ещё в Трое-Городе мог это заказать, верно?
Старик положил руку на плечо моему учителю и заговорщицки пробормотал.
— Я спрятал этот ценнейший образец у себя.
Взяв трость, спешно заковылял в сторону маленькой дверцы, по всей видимости, ведущей в жилое помещение. Старые доски на полу поскрипывали в такт шагам.
— Вы покупаете весьма редкие книги, Эдмунд. Боюсь представить, что хранится в Вашей башне.
— Да ничего выдающегося, — учитель взял со стола прозрачный кристалл и, глядя на просвет, повертел в пальцах. — Всего-навсего уникальные трактаты древних колдунов.
Старик отомкнул замок старым латунным ключиком.
— Поиски могут занять время, посмотрите пока новинки. Там есть новая история от мадам «А. Цонд».
Я узнала знакомого автора. Так была подписана часть книг в мамином шкафу — детективно-любовные романы. За редким исключением, её книги — лютый бред, если перед прочтением не отключить мозг. Если же не воспринимать серьёзно — вполне терпимая писанина.
Дверь за стариком закрылась.
— Посмотри, может, тебе что-то нужно, — предупредил учитель, положил кристалл и забормотал. — Нигде не найти нынче хорошего камня. Одна муть.
Глянув на кусок хрусталя, я не поняла, где учитель увидел муть, но поверю экспертному мнению.
Аптекарь-профессор подошёл к одному из сундуков.
Внутри лежали: шерстяное одеяло, свечи, спички, бутылка с чем-то коричневым и ложка. И это только то, что я видела. Кто знает, что было закопано глубже. Учителя заинтересовали в нём только спички.