— Мам? — Луна тронула меня за плечо, выводя из задумчивости.
— Всё в порядке, — соврала я. — Просто обозналась.
Мы подошли к двери розового дома и позвонили в колокольчик.
Почти сразу на пороге возникла Оливия. Из помещения потянулся сладкий запах, моментально пробуждающий аппетит.
— О, девочки, заходите.
За те годы, что я сюда не приходила, внутри ничего не изменилось. Вся мебель стояла на своих местах, стены были того же цвета, сохранился запах специй и, кажется, даже энергетические кристаллы в артефактах-светильниках имели ту же форму, хотя, возможно это были те же, но неужели ни один не треснул за все эти годы?
— Садитесь за стол, — Оливия выставляла тарелки с разнообразной выпечкой. С чем, с чем, а с огненным шкафом она хорошо работала.
Стальная коробка с четырьмя кристаллами-энергоносителями и слабо светящимся красным узором огненного плетения издала звонкую трель, оповещая хозяйку, о готовности булочек. Судя по запаху, коричных. Оливия завершала расстановку блюд.
Мы отправились в ванную мыть руки.
Чугунная труба, вмонтированная в стену, при повороте рычажка с кристаллом, странно зашипела, загораясь синим водным плетением. По системе труб под городом в дом побежала вода. Я повернула дополнительное кольцо на трубе до слабого проявления огненного плетения на металле. Струя начала подогреваться.
Управившись с водой и мылом первой, я пришла к Оливии, на кухню:
— У Вас водотрубы шипят, ты же знаешь?
— Знаю.
— Размытие четвёртой руны?
— Нет, это что-то в городской системе — работники «каналов» уже в курсе, — кивнула подруга. — Я вот почему позвала, я нашла вам учителя. Лично с ним не знакома, но слышала, что вариант хороший.
Пришла Луна.
Мы заняли места за столом. Не дожидаясь пока хозяйка нальёт в чашки молока, Луна потянула в рот булочку. Глядя, как от мягкого теста исходит горячий ароматный пар, я не могла не повторить за дочерью.
Оливия с улыбкой поставила нам — худосочным воблам — чашки и начала рассказ.
— Есть такой дядька. Зовут его Эндрю Адэр. Старый дядька, очень старый. Зато опытный.
— Менталист? Если и выбирать учителя, стоит выбрать тоже направление магии, — я мельком глянула на дочь. Она наблюдала за облаками, исходящими от слишком горячей сладости. Сейчас она выглядела совершенно спокойной, будто ничего значимого не происходило.
— Да. И выучил почти два десятка студентов.
— Но живёт он в другом городе.
— Да.
— И что это за место? Надеюсь, не где-нибудь в глуши.
— Нет-нет. Называется местечко «Трое-Город».
Я насторожилась. Что-то я об этом месте знаю. Кажется, кто-то из коллег мужа был оттуда родом.
Оливия задумчиво потёрла подбородок, глядя куда-то в потолок:
— Это три маленьких городка, которые со временем срослись в один. Находится на пересечении нескольких некрупных дорог, но там одна река, да и та небольшая — сильно промышленность не разовьёшь, вот и живут люди вырубкой лесов и обработкой пары полей.
На лице у меня отразилась крайняя степень беспокойства:
— На каких-то дорогах, вдали от нормальной цивилизации… там хоть лекари есть? Стража? Библиотека? Хоть что-то кроме пивнушек для проезжающих торговцев?
— Конечно. Люди же живут. И, наконец, там леса. Для здоровья полезно. Ты на ребёнка-то глянь, — Оливия указала на Луну. — Худющая, бледная, глаза на пол лица. Одно слово — рыбка на суше.
Серые глаза дочки округлились. Она у меня и впрямь не отличалась ярким румянцем и выдающейся фигурой. Но что поделать…
— Я и сама такая же, — заметила я.
— Ты всё-таки не настолько бледная. Хотя, может, так просто из-за цвета одежды кажется.
— В это я готова поверить, — кивнула я, бросив взгляд на лёгкое чёрно-синее платье дочери.
— И вообще, вы почти не похожи. Она больше в Роланда. Сама ж видишь.
Я чуть улыбнулась. Да, те же далеко посаженые глаза из-за которых в детстве она немного смахивала на лягушёнка, и светло-русая чёлка надвое раскинута, и личико круглое, светленькое.
— …А вот фигура в вас одинаковая, да. Плоская.
Мы с Луной переглянулись.
— Ужас, — вопреки тому, что мне и моему ребёнку сделали отнюдь не комплимент, хотелось смеяться. — Почему меня всю жизнь окружают настолько честные люди?
— А сколько этому моему учителю лет? — Луна, наконец, включилась в диалог.
— Семьдесят пять.
— А известно что-нибудь про его характер, семейное положение?