На глазах выступили слёзы. Тот взрыв. Всё выглядело почти также. И крики сотрудников и доктора… вены, кашель с кровью. Перед глазами зависла рука с серыми полосами.
Посох начал содрогаться от бесконтрольно проходящей через него энергии и рухнул на пол, выскользнув из похолодевших пальцев. Глаза закрылись сами собой.
Рука учителя впилась в плечо и оттянула куда-то в сторону. Я поняла, что стою у него за спиной и нервно вцепилась жилетку.
Зазвучал оглушительный свист, свет пробился даже сквозь закрытые веки. Я не видела, что случилась, но Эдмунд за которого я держалась, вдруг покачнулся.
Я отпустила ткань жилетки и взглянула в мертвенно-бледное лицо преподавателя.
— Эдмунд?
Учитель хрипло дышал, прижимал к груди руку и, судя по плавающему взгляду, испытывал головокружение.
— Эдмунд, ты в порядке?
Учитель попытался что-то сказать, указывая на камин, но это удалось ему не с первого раза:
— Отвар.
Эдмунд добрёл до дивана и завалился на него.
— Воды.
Я принесла стакан. Сделав несколько глотков, учитель стал дышать легче.
— Всё хорошо. Огонь разведи и поставь отвар. Я полежу пока.
— Давай я схожу за мистером Нертом?
— Не надо. Всё в порядке. Просто устал, — Эдмунд вымученно улыбнулся, закрыл глаза, и напомнил. — Отвар, Луна.
Несмотря на всё ещё не унявшееся дрожание рук, я залила порошок водой и поставила кастрюльку на жаровую доску.
— Эдмунд, — я села рядом с учителем. — Ты слышишь?
За прошедшее время он уснул, но дыхание стало тяжелее, на лбу проступила испарина, кожа приобрела голубоватый оттенок, а вены на руках и шее прочертились особенно ясно.
Подбежав к столу с лекарствами и инструментами, я отыскала градусник. Вложив учителю под руку, отправилась караулить отвар.
Через некоторое время сняла кастрюлю с огня, разбавила холодной водой, и отправилась отпаивать учителя.
Вокруг него из земли в нижней части трехслойного пола пробивались стебли крапивы. Я всё ещё не иногда удивлялась этой конструкции: каменный пол, утеплённый досками и присыпанный сухой чистой песчаной землёй, а сверху решётка, чтоб по ней ходить. Какая больная фантазия это породила. Не удивлюсь, если Эд построил это самолично.
Натянув штаны и шерстяные носки для защиты от жалящих растений, я смогла приблизиться. Градусник показал тридцать восемь и шесть. Не нужно быть врачом, чтобы понять, что всё плохо.
— Эдмунд, проснись, надо принять лекарство.
На мои призывы и похлопывание по плечу учитель приоткрыл глаза и едва слышно застонал. Я сунула ему в лицо чашку.
Эдмунд выпил снадобье и, заметив крапиву, спустил с руки заклинание, разрушившее растения, но тут же скривился, прижимая к груди руки.
— Тебе больно? Давай я схожу за мистером Нертом.
— Да уймись ты, — проворчал учитель. — Это в порядке вещей. Думаешь с моими способностями можно просто развалить чужое заклинание? Это особенности доступных мне чар.
— Но тебе нужен доктор.
— Я сам себе доктор. И вот тебе рецепт: вечером влей в меня ещё чашку. А теперь дай мне поспать. Желательно, до завтрашнего вечера. Приготовить себе еды ты сможешь.
Я отнесла чашку и, вернувшись, задала последний вопрос:
— В каком случае позвать мистера Нерта?
— Если сдохну, — не раскрывая глаз, проворчал учитель и повернулся на бок, почти моментально заснув. Надо укрыть его.
…
35. Луна.
…
— Мистер Нерт, — я влетела в ателье.
Уже хорошо знакомый мне мужчина вышел из подсобного помещения.
— Что-то случилось?
— Да. У меня вышло из-под контроля плетение. Эдмунд как-то убрал его, но потом ему стало плохо, поднялась температура и лекарство, которое он велел ему дать не помогло. Но он сказал прийти к Вам, если он умрёт. Этого пока не случилось, но температура растёт, и вторая доза лекарства не помогает. Я решила не ждать его смерти и прийти к Вам.
Из подсобки высунулся мальчик лет семи:
— Дядя Эд умирает?
— Пока нет, — Нерт принялся натягивать и застёгивать куртку. — Если не вернусь до конца рабочего дня, закрой ателье и иди домой. Маме скажешь, что я у дяди Эда. У него какие-то проблемы.
— Хорошо.
Закончив, мужчина указал мне на дверь:
— Пошли.
Мы быстро зашагали к башне. Если честно, такой резвой походки я от мистера Нерта не ожидала — не той комплекции человек, да и не в том характере.
Всегда более-менее спокойный, ко многому равнодушный, он, казалось, никуда никогда не спешит. Сейчас мне приходилось за ним почти бежать.
Однако, стоит заметить, перепуганным он не выглядел. И не бежал. Просто шёл. Точно так же, как если бы наслаждался прогулкой, только значительно быстрее.