Тилешко, а юношу звали именно так, сдёрнул с кота свою свитку и увидел чёрный огарок, который украшали вытаращенные глаза кота.
— Я не знаю, как ты это сделал, сеньор Команчо, — назидательно сказал Тилешко, — только твой опыт привёл к печальным результатам.
— Это не я, — возразил кот, оглядываясь вокруг и разыскивая птицу. Увидев кучку пепла на камне, где лежала птица, он ткнул в неё лапой и сообщил: — Меня чуть не сожгла птица.
— Не нужно врать, Комка, — назидательно сказал Тилешко, присовокупив к своим словам следующее: — Такое поведение неприлично для сеньора Команчо.
— Я не вру! — отчаянно мяукнул кот и расширенными от ужаса глазами увидел, как прямо из пепла возникла мерзкая давешняя птица с разноцветным радужным оперением.
Данное событие вознесло кота на ближайшее дерево, откуда он отчаянно рассматривал окружающее пространство, взирая на пути отступления.
— Так ты жива, птичка? — обрадовался Тилешко, увидев живого Кокура, который внимательно рассматривал себя, вспоминая, что только что горел вместе с котом.
Странная метаморфоза, произошедшая с ним, удивила Кокура, в тоже время он понял, что обладает достойным оружием в виде огня. Правда, платить за такую способность приходится своей смертью, но сантименты излишни, когда не хочешь безвозвратно исчезнуть в желудке кота.
Прошедший в такое короткое время огонь и воду, сеньор Команчо соображал, что ему делать: удрать как можно дальше или спрятаться за Тилешко от этого странного ужина, который сам хочет подрумянить себе бока.
Тилешко тоже соображал, куда ему идти. Если вчера данный вопрос совсем его не тревожил, то, получив странное письмо от вестника, Тилешко считал обязанным каким-то образом выявить почтение писавшему. Он развернул письмо и рассматривал буквы, пытаясь вникнуть в их смысл.
— Тебе хорошо, птичка, — философски заметил Тилешко, оглядываясь на Кокура, — склевала какую-нибудь малость и гуляй себе. А мне приходится расшифровывать, что написано в моём письме
— Что тут сложного? Читать всякий дурак может, — ответил Кокур, пробуя свой голос.
— Не скажи сеньор Команчо, — возразил Тилешко, думая, что говорит с котом.
— Меня, вообще-то, Кокуром зовут, — ответила птица.
— Ты говоришь? — удивился Тилешко и, обернувшись к коту на дереве, добавил: — Второй случай в моей практике, когда животные говорят.
— Не нужно сравнивать меня с вашим животным, — заметил Кокур и милостиво разрешил: — Показывайте, что у вас?
— Вот, — произнёс Тилешко, проникаясь уважением к читающей птице, и показывая письмо.
— Бу-бу бу-бу, бубу-бубу, бобу, бубу-бобу бу-бу, бо-бу бубу-бубу бобу бубу, — читал Кокур, а Тилешко напрягал слух, чтобы понять сказанное птицей.
— Что же тут непонятного? — Кокур уставился своими большими глазами на Тилешко.
— Вы не можете объяснить? — почтительно спросил Тилешко у птицы. Кокур снова набычился и вперил взгляд в бумагу.
— У ваших друзей, которые написали письмо, метка на руке, — после раздумий, сообщил Кокур.
— А комар? — спросил Тилешко.
— Что комар? — не понял Кокур.
— При чём здесь комар? — спросил Тилешко.
— Комар к друзьям ни при чем.
— А, что он делает в моём письме? — не успокаивался Тилешко. Кокур принялся расшифровывать смытое водой и, через некоторое время, сообщил:
— Комар у твари на щеке.
Тилешко задумался, а Кокур поднял взор на дерево, где по-прежнему находился сеньор Команчо и приказал:
— Слезай!
— Ни за что! — убеждённо ответил кот.
— Вы можете снять его с дерева? — спросил Кокур у Тилешко.
— Я могу его только попросить, — сообщил Тилешко и принялся уговаривать кота. В конце концов, сеньор Команчо соизволил слезть и Кокур тут же принялся теребить его за усы.
— Больно! — воскликнул кот, намереваясь снова забраться на дерево.
— Что вы ищите? — вежливо спросил Тилешко.
— Комара у твари на щеке, — сообщил Кокур, роясь в толстых щеках кота. Тому не понравился эпитет «тварь», применяемый к нему, и возразил:
— Я не тварь!
— Тварь ты! И самая натуральная! — сообщил Кокур и, в подтверждение своих слов, добавил: — Так в письме написано!
Сеньор Команчо зарёкся ловить птиц, особенно говорящих, так что Кокур мог гордиться тем, что спас много говорливых соотечественников.
— Простите за настойчивость, а какая метка на руке моих друзей? — вежливо спросил Тилешко, поглядывая на волшебное письмо, таившее столько тайн. Кокур потоптался по письму, лежащему на коленках у Тилешко, и сказал: