Триш сердито смотрит на него, затем лениво пожимает плечами.
— Я была не так уж далека от истины. Если он футболист, то точно раздевался для Чесс.
— Господи, Триш, — бормочет Чесс.
Малькольм и Роберт оба оживляются.
— Мы работали для благотворительного календаря, — объясняет она, ничуть не смутившись, но явно раздосадованная поведением Триш.
— Я видела в новостях фотографию того здоровяка с татуировками на руках, — говорит Триш. — Жаль, что он тоже не пришёл. Он чертовски горяч.
Едва шагнув на порог этого места, Декс бы сразу же развернулся и убежал.
Чесс бросает нерешительный взгляд.
— Ты видел фотографии?
Делаю глоток пива. Оно уже стало теплым и выдохлось.
— Нет. Но наслышан.
Я должен был узнать об этом от тебя. Почему меня задевает, что Чесс не сказала мне? Не знаю, но задевает. Думал, друзья делятся такими вещами.
Но вы не друзья, не так ли? Один раз пообедали и пару раз поболтали, это не значит, что вы теперь друзья, просто знакомые.
— По-моему, они неплохо получились, — лепечет Чесс. — Меган хочет использовать фотографию Декстера для декабря.
— Наденешь на него шляпу Санты? — шучу я.
Она вздрагивает, но молчит, и я тут же чувствую себя сволочью. Какая-то девушка натыкается на Чесс, и вовлекает ее в разговор. Я остаюсь наедине со своим пивом и любопытными взглядами людей, кружащих по комнате.
Умираю с голоду. Дым щиплет глаза и наполняет рот. Я устал стоять и начинаю чувствовать себя стариком, потому что все, чего хочу, это удобно присесть где-нибудь в тишине. Меня снова толкают в толпе, и я, извинившись, отправляюсь на поиски ванной.
— Воспользуйся той, что наверху, дорогой, — говорит милая пожилая женщина, когда я обнаруживаю, что на первом этаже занято. — Малькольм не будет возражать.
Я быстро нахожу другую ванную, но на самом деле она мне не нужна, это был лишь предлог, чтобы уйти.
Несколько французских дверей в конце коридора ведут на галерею наверху — широкое крыльцо, которое проходит по всей задней части дома. Выхожу на улицу, закрываю за собой дверь и делаю глубокий вдох. Две круглые настенные лампы освещают пространство. Здесь тихо, звуки вечеринки едва слышны. Присаживаюсь на деревянные качели и позволяю им медленно раскачиваться.
Я не должен сидеть наверху. Надо найти Чесс и... уйти? Просто оставить все это? Не знаю, что на меня нашло сегодня вечером, может я вообразил о ней то, чего никогда не было.
Дверь открывается, я замираю. Но это всего лишь Чесс. Наверное, она искала меня. Пульс учащается, как и всякий раз, когда её вижу. Все чувства настраиваются на нее, словно она мой единственный маяк во тьме.
— Вот ты где, — говорит она, выходя на галерею. — А я все думала, когда же ты удерешь с криком.
Почти так и вышло.
— Просто захотелось подышать свежим воздухом.
— Понимаю тебя. Иногда сама забываю, как много люди курят на подобных вечеринках. — Чесс подходит ближе, и я замечаю в её руках тарелку, накрытую салфеткой. — У меня всегда болит горло от дыма.
Юбка шуршит и пенится, когда девушка садится на качели. Присаживаюсь рядом.
— Вот, — протягивает тарелку. — Принесла тебе поесть.
Я удивлен и неуверенно беру тарелку из рук.
— Ты не должна была этого делать.
Но я так чертовски благодарен, что съем каждый гребаный кусочек, что бы это ни было.
— Должна, — говорит она, когда поднимаю салфетку. — Я тебя сюда притащила и не позволю умереть с голоду. — Наклоняется ко мне. — Это сэндвич.
Ухмыляюсь.
— Вижу. — На самом деле здесь несколько кусков похожих на муффулетту .(Сэндвич Муфулетта представляет собой рассеченный горизонтально хлеб с выложенной слоями начинкой из маринованного оливкового салата, мортаделлы, салями, моцареллы, ветчины и проволоне. Подают целиком, половиной, либо четвертью. Место происхождения сэндвича Муфулетта — итало-американский продуктовый магазинчик Central Grocery во Французском квартале Нового Орлеана. ) Съедаю первый в два укуса. Да, определенно муффулетта.
У меня вырывается тихий благодарный стон.
Чесс улыбается.
— О, подожди. — Встает и засовывает руки в складки юбки, которая, очевидно, имеет потайные карманы, потому что она достает банку содовой и что-то, завернутое в другую салфетку.
— Кока-Кола и пирожное на десерт, — гордо сообщает она.
Я готов сделать ей предложение прямо здесь и сейчас.
Чесс тихо сидит рядом, пока я ем, и качает головой, когда предлагаю ей кусочек. Жадно поглощаю еду, не только потому что голоден, но и потому что она ждет. Брауни в пару укусов следует за сэндвичем.
Вытерев руки салфеткой, ставлю тарелку и пустую банку на столик рядом и удовлетворено вздыхаю.
— Спасибо. Мне это было необходимо.
Ее улыбка маленькая и быстрая.
— Мне следовало накормить тебя сразу же, как приехал.
— Теперь я в порядке.
Чесс упирается руками в сиденье и наклоняется вперед посмотреть на свои ноги, пока мы медленно раскачиваемся. Повисает тишина, густая и неловкая, впервые в ее присутствии не могу подобрать слов.
Я почти не знаю эту девушку. Ну, может немного. И все же вторгся в ее жизнь с решимостью, которую обычно приберегаю для победы на поле. Только здесь нет победителей и проигравших. Я сказал, что хочу быть другом. Но как нам это сделать?
Наши друзья и образ жизни абсолютно разные. Вечеринка для меня — это праздник тщеславия, наполненный людьми, чья единственная цель подпитывать моё эго, и как следствие здесь всегда есть возможность найти развлечение на одну ночь. Все мои друзья в разной степени имеют отношение к футболу. Наши разговоры в основном крутятся вокруг футбола или просто спорта. Такой образ жизни имеет довольно узкие рамки, но это моя зона комфорта. И меня раздражает, что со стороны людям кажется, будто я живу свободной и бесконтрольной жизнью, хотя на самом деле она закрытая и упорядоченная.
Молчание слишком затянулось. Мне пора идти. Но я не двигаюсь с места. Знаю, если сейчас уйду, это конец всему, что бы это ни было. Смущение не позволит мне искать её общества снова, и скорее всего она поступит также. Думаю, так и будет.
Это знание камнем лежит на груди.
— Я хочу извиниться за своих друзей, — говорит Чесс. — Они бывают слишком бесцеремонными.
— Мои тоже. — Пожимаю плечами. — Твои друзья… забавные.
Она сжимает губы.
— Вполне возможно. Но они определенно повели себя некрасиво с тобой, а значит и со мной. — Прикусывает нижнюю губу. — Думаю, ты остался для них загадкой.
— Значит, мне не показалось.
— Боюсь, нет.
Чувствую себя не в своей тарелке, и это ощущение усиливается. Приехав, я испортил Чесс вечер и мне очень жаль.
— Мне не следовало приглашать тебя сюда, — тихо говорит Чесс.
Она лишь повторяет мои мысли, и камень в груди сильнее давит на ребра.
Чесс издает тихий звук, словно безуспешно пытается засмеяться.
— Вечеринки — отстой, когда приезжаешь в самый разгар и никого не знаешь.
— Я знаю тебя, — замечаю тихо.
Она поворачивается, и свет лампы падает ей на лицо. Зеленые глаза встречаются с моими и удерживают, медленная, искренняя улыбка появляется на вишневых губах. Что-то внутри обрывается и падает. Я хочу поцеловать Честер Куппер. Затащить к себе на колени и целоваться как подростки, спрятавшиеся на вечеринке родителей. Но она не для этого меня пригласила.
— Я хотела тебя увидеть, — признается Чесс тем самым хриплым сексуальным голосом, который имеет власть над моим членом. Она отворачивается и смотрит в темноту. — Знаешь, все это так странно. Но наше с тобой общение было настолько неожиданным, что в какой-то момент показалось, будто я все это себе придумала.
Я точно знаю, что она имеет в виду. Кладу руку рядом с её так близко, что мизинцы соприкасаются. Эта маленькая точка контакта посылает искру по коже, заставляя желать придвинуться ближе. Не уверен, что смогу удержать себя в руках, поэтому просто замираю рядом.
— Я тоже хотел тебя увидеть, — говорю ей. — Сегодня был чертовски длинный день.
Я не собирался это говорить, но теперь рад, что признался.
Чесс откидывается на спинку сиденья, обхватывает мою ладонь пальцами и легонько пожимает. Это внезапное прикосновение захватывает все внимание. Всего-то скромный жест утешения, но я вздрагиваю, как будто она обхватила мой член. У меня проблемы, эта девушка действует на меня так, что не знаю, как себя вести. Но не отстраняюсь. Ни за что.